Колумб

Обстоятельства заставили Колумба покинуть свою возлюбленную и новорожденного сына, но он никогда не забывал о ней и дважды, в 1502 и 1505 годах, наказывал своему старшему сыну Диего ни в коем случае не забывать о матери его брата.

Диего выполнил отцовскую волю и в своем завещании отказал мачехе известную сумму. Но Фернандо, родной сын Беатрис, ни разу о ней не упомянул и даже в своей эпитафии (он составил ее незадолго до смерти) «забыл» проставить имя матери.

Фернандо трудно простить, но его можно понять. Он считался незаконным сыном Колумба и лишен был прав на отцовское наследство. Кастильские законы были безжалостны по отношению к младшим и тем более незаконным сыновьям, отцам наследовали по праву майората только их первенцы.

В жизни же самого Колумба осенняя любовь к Беатрис оставила глубокий след. Бесспорно, эта дочь кордовского крестьянина была человеком высокой души. Она полюбила обиженного судьбой чужестранца в ту пору, когда он оказался в очень тяжелом положении, она никогда от него ничего не требовала и молча перенесла и наветы злоязычных сплетников, и попреки своих духовных наставников, которым она, как добрая христианка, должна была исповедоваться в своих грехах.

Конечно, во многом ей помогла семья. И дядя-опекун, и троюродные братья, и сестры окружили молодую мать заботой и не дали ее в обиду. Толки и пересуды постепенно смолкли, тем более что нравы в Кордове были не такие суровые, как в Бургосе или Вальядолиде, городах кастильского севера, и на случайные связи здесь привыкли смотреть сквозь пальцы.

Колумб оценил достоинства своих «незаконных» свойственников, доверял им и на них опирался. Кузен Беатрис, Диего де Арана, был одним из его наиболее верных соратников по первому плаванию, и именно ему (увы, на его горе) Колумб доверил пост коменданта крепости Навидад, первого европейского поселения в Новом Свете.

ГОД УТРАЧЕННОЙ НАДЕЖДЫ

Великий мореплаватель всегда вел необычайно скромный образ жизни. Он был умерен в еде, вина не пил, одевался как простой горожанин — сукно предпочитал бархату и шелку. Однако и на такую жизнь надо было ежемесячно тратить две-три тысячи мараведи, а за весь 1487 год королевская чета выплатила ему десять тысяч. Осенью же, когда Колумб стал часто бывать в доме своей возлюбленной, расходы его заметно возросли.

Должно быть, именно в эту пору он стал торговать книгами. Печатными изданиями; их Бернальдес называл libros de estampa — «тиснеными» книгами.

В Испании «тисненых» книг было тогда немного. Только в 1474 году в Валенсии некто Ламберто Пальмарт открыл первую в стране книгопечатню. В 1476 году примеру Валенсии последовала Барселона, год спустя начали печатать книги в Севилье, в 80-х годах типографии появились в Саламанке, Медине-дель-Кампо, Саморе, Бургосе, Мурсии, Толедо и Вальядолиде.

Севилья, крупнейший центр кастильской полиграфии, выпускала в год книг шесть-семь, тиражи в двести экземпляров считались огромными.

Правда, испанские книгопечатни с трудом выдерживали конкуренцию итальянских. В Андалузии книгочии охотно покупали болонские, римские, венецианские, флорентийские издания Цицерона, Вергилия, Горация, Тацита, Тита Ливия, Плиния; немалый спрос был на Марко Поло, Страбона, Птолемея; география вошла в моду, ею увлекались даже знатные дамы.

Как это ни странно, королевская чета еще не осознала, сколь опасна «тисненая» книга. Их высочества спохватились лишь в 90-х годах, и тогда сомнительные книги разделили судьбу сомнительных христиан.

Вряд ли торговля «тиснеными» книгами приносила Колумбу большие доходы, невелик был круг библиофилов, и далеко не все они могли приобретать весьма дорогие итальянские и отечественные издания.

«Стационарных» книжных лавок в ту пору в Испании не было. Продавец книг ходил из дома в дом и собирал «заявки» на новые книги.

Разумеется, такая торговля требовала немалой затраты энергии и сил. Поговорка «волка ноги кормят» в известной мере относилась и к продавцам «тисненых» книг…

Очевидно, по книжным делам Колумб часто ездил из Кордовы в Севилью, и иногда его сопровождала Беатрис Энрикес Арана, которая была верной помощницей своего возлюбленного.

Двор Фердинанда и Изабеллы зимовал в Арагоне, никаких известий оттуда, по-видимому, не поступало, и в начале 1488 года Колумб напомнил о своем существовании португальскому королю Жуану II.

Либо в 1487, либо в первой половине 1488 года Колумб узнал, что король Жуан год назад послал капитана-донатария азорского острова Тейшейра Фернана Дулмо на поиски таинственного острова Семи городов.

С этим Дулмо и жителем Мадейры Афонсо ди Иштрейто король действительно заключил в июле 1486 года соглашение, причем Жуан II дарил еще не открытый остров Семи городов «названному Фернану Дулмо, его наследникам и потомкам». А по дополнительному соглашению, подписанному королем спустя 11 дней после основного, половина всех еще не открытых земель передавалась компаньону Дулмо, Афонсо ди Иштрейто, причем указывалось, что последний должен в течение 40 дней указывать путь к их берегам (32, 268–269).