Колумбайн

Уэйн напоминал себе о том, что надо позвонить в полицию, адвокатам и в прокуратуру, чтобы проработать дополнительные способы борьбы с поведением сына. Он открыл для себя особую программу. Целый год несовершеннолетний правонарушитель должен посещать психолога и заниматься общественно полезным трудом в рамках муниципальных служб. Эта программа была не бесплатной, но после ее успешного окончания и еще года, в течение которого Эрик не совершит никаких правонарушений, все отметки о краже в его личном деле будут стерты. Чтобы попасть в эту программу, было необходимо разрешение прокурора.

Эрик пожаловался доктору Альберту на то, что ему сложно сдерживать гнев. Кроме этого, он страдал от депрессии и часто думал о самоубийстве. Судя по всему, Эрик не упомянул о том, что вечером до посещения врача оставил в парке бомбу. Доктор Альберт выписал рецепт на антидепрессант. Эрик посещал доктора раз в две недели. Уэйн и Кэти также приходили на несколько сеансов психотерапии.

Эрика и Дилана наказали абсолютно одинаково. Им запретили месяц выходить из дома для развлечений, а также общаться. Еще Эрику запретили пользоваться компьютером, и тот начал активно собирать трубчатые бомбы. Одну из них он потерял или специально оставил… 15 февраля, за день до посещения Эриком психоаналитика, один из соседей нашел в парке трубчатую бомбу. Это был отпиленный кусок пластиковой трубы, обмотанный изолентой с торчащим фитилем. Довольно странная находка для парка. Полицейские выслали сапера, который констатировал, что найденный предмет действительно является самодельной бомбой. Местные блюстители порядка впервые столкнулись с подобным. Фитиль и взрывчатое вещество вынули, после чего написали отчет и отправили его в архив.

Эрик и Дилан скрывали от друзей факт того, что их арестовывали, и не объясняли, почему не могут выходить из дома после окончания школьных занятий. Потом Эрик похвастался арестом какой-то девчонке в Blackjack, и вскоре об этом прослышал Нейт Дайкман. Нейт изумился тому, что Дилан не поделился с ним такой новостью.

– Вот, значит, почему ты из дома не выходишь! – сказал Нейт. Дилан покраснел.

«Он явно не хотел говорить на эту тему», – вспоминал Нейт позднее.

После того как приятели Эрика и Дилана узнали, что их арестовывали, Эрик написал, что это был момент, когда ему стало очень неприятно.

Ребята чувствовали себя униженными. Эрик рвал и метал. Реакция Дилана выглядела более сложной. Через три дня после ареста ему казалось, что его счастье с Харриет уже не за горами. В дневнике он нарисовал уходящую вдаль двухполосную дорогу, разделенную посередине пунктиром разметки. На обочине стоял знак. Дорога вела к величественным горам и огромному нарисованному в небе сердцу. «Любить – это прекрасно», – писал он. Дилан совсем недавно был уличен в краже, стал преступником и, тем не менее, находился на седьмом небе от счастья. Еще полстраницы занимали разные рисуночки и фраза: «Я люблю ее, а она любит меня».

Получается, что сразу после ареста Дилан ощущал смешанные чувства – злость и любовь. Постепенно он начинал видеть мир таким, каким его видел Эрик: «Настоящие люди (боги) стали рабами человечества, состоящего из зомби, но мы знаем, что мы выше их, и нам это нравится… или я покончу жизнь самоубийством, или буду с Харриет и все будет без проблем. Мое счастье. Ее счастье. Больше НИЧЕГО не имеет значения».

Убийство или самоубийство? Постепенно он склонялся к первому, хотя главным образом писал про самоубийство и саморазрушение: «Если вдруг Харриет меня не любит, я порежу вены и повешу себе Атланту на шею и взорву ее», – писал он. Эрик назвал одну из своих трубчатых бомб Атлантой.

Уэйн Харрис сидел на телефоне. К началу марта он договорился о том, что руководитель программы по борьбе с малолетней преступностью Андреа Санчес встретится с Эриком и Диланом. Они прошли собеседование, заполнили массу анкет, и их приняли в программу. Потом им сообщили, что каждый мальчик с одним из родителей должен появиться в офисе Санчес 19 марта для заполнения официальных бумаг.

Уэйн Харрис два месяца потратил на то, чтобы сына приняли для прохождения программы по борьбе с преступностью среди малолетних. Эрик тоже не терял времени зря и взорвал свою первую бомбу. Вот что он написал после этого на сайте: «Штуковина взорвалась ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Было дико круто, взрыв мощнейший. Ее братья и сестры пока еще не нашли своей цели».

Эрик планировал использовать эти бомбы для убийства. Раньше он писал списки того, что ненавидит. Он презирал людей и теперь нашел оружие борьбы с ними. Его судят кретины, да как они только смеют? Его называют сумасшедшим лишь потому, что он мечтает о массовом убийстве? Его судят тупые и бесполезные козлы? «Если тебе не нравится то, что я думаю, приходи и скажи мне об этом, и я тебя заткну, – говорил он на сайте. – МЕРТВЫЕ НЕ СПОРЯТ! БЛИН, КАК Я ЗОЛ!»