Колумбайн

Департаменту шерифа округа Джефферсон следовало бы раз и навсегда положить конец мифу о том, что Эрик и Дилан мстили обидчикам, просто-напросто опубликовав их дневники. Но вместо этого мифы продолжали распространяться все те семь лет, в течение которых служба шерифа держала эти записи под замком. Когда они наконец были опубликованы, это стало откровением. Эрик и Дилан подробно писали о своих обидах, но они ни разу не упомянули школьных притеснителей.

За год постоянного высмеивания, оскорблений и сетований Эрик коротко написал в дневнике только о двух причиненных ему с промежутком в пять дней обидах, когда над ним посмеялись, недостаточно похвалили и не спросили его совета. Причем в тех же самых записях он признается в том, что насмехался над другими, что любит нацистов и ненавидит черномазых и латиносов, и там же содержится подробная и крайне жестокая фантазия об изнасиловании. Так что неудивительно, что другие ученики грубили ему. Это была не травля, а просто ссоры.

Существует еще один вредный миф, гласящий, что Эрик и Дилан добились успеха. Если мерить случившееся по их меркам, бойня в «Колумбайн» была грандиозным провалом. Всего тринадцать погибших вместо многих сотен. Они не сумели превратить школу в руины, не сумели устроить в ней кромешный ад.

Жалкие бомбы из обрезков труб, которые бабахнули, но никому не причинили вреда. Они хотели переплюнуть теракт в Оклахома-Сити, но то, что получилось в итоге, даже не напоминало его. Это было так не похоже на терроризм, что поначалу их занесли в категорию тех самых школьных стрелков, которых они высмеивали. А как они ушли из жизни? Должно быть, Эрик был в бешенстве.

Он рассчитывал погибнуть в сиянии славы, весело представляя, как ему в голову выстрелит коп. Но из этого тоже ничего не вышло. Пришлось вернуться в столовую в надежде все-таки устроить апокалипсис. Там они бросили все силы на то, чтобы взорвать большие бомбы – и опять полное фиаско. Последней надеждой стали устройства с часовым механизмом в их машинах, которые должны были взорваться посреди толпы. И здесь фиаско.

Смерть от прицельной полицейской стрельбы по окнам библиотеки? Еще одна неудача. Дилан даже не захотел пройти мимо окровавленных тел, а у Эрика дико болело лицо, поскольку он сломал нос. Не имея других вариантов, они капитулировали, застрелив себя из своего же оружия и оставшись лежать в собственной моче.

Убийцы стремятся пережить великолепие и эйфорию бойни в «Колумбайн». Но ни того, ни другого не случилось. Так что сценарий колумбайнеров ложен вдвойне.

Самым животрепещущим вопросом раньше было «Почему?» Теперь он звучит по-другому: «Что мы можем сделать?»

СМИ предлагают принять две меры: ужесточить контроль над оборотом огнестрельного оружия и повысить внимание к «душевному здоровью». Конечно, и то, и другое необходимо, но, ради бога, перестаньте употреблять таким образом термин «душевное здоровье»! Ведь это сложнейшая система с огромными проблемами, и даже мои глаза стекленеют, когда кто-нибудь произносит это выражение. Надо сузить тему и сосредоточиться на подростковой депрессии. В докладе Секретной службы говорится, что 61 % школьных стрелков «чувствовали крайнюю подавленность или отчаяние, что было зафиксировано в их историях болезни». А целых 78 % «либо пытались покончить с собой, либо думали об этом». Нынешние стрелки прекрасно знают, что почти никто из них не останется жив, поэтому практически все 100 % школьных стрелков стремятся совершить самоубийство. Убийства, связанные с самоубийствами. Мы рассматриваем то, что они творят, как убийства, а между тем ими движет стремление к самоубийству. Их апокалиптические мечты порождены отчаянием. Если нет отчаяния, то нет и проблем, которые надо решить. Но когда мы говорим «самоубийство», это подразумевает сочувствие. И мы шарахаемся от его употребления. Вот почему в ответных мерах отсутствует целенаправленность. Чтобы предотвращать кровавые преступления, их надо рассматривать глазами находящегося в депрессии убийцы.

Наш самый ценный актив – это время. У подростков не одномоментно «срывает крышу», их чувства долгое время тлеют. «Соответствующие образ мыслей и эмоциональная реакция на мир присутствуют в головах стрелков за несколько лет до того, как они начинают действовать, – сказала профайлер ФБР в отставке Мэри Эллен О’Тул. – Фаза планирования начинается по меньшей мере за несколько месяцев. Но процесс формирования подобных идей может наблюдаться уже в возрасте пяти или шести лет». Вот сколько у нас есть времени для того, чтобы помочь этим людям. Но это время мы все еще продолжаем бездарно терять.

* * *