Колумбайн

Некоторые впавшие в депрессию отдаляются от друзей, семьи и школьных товарищей. Большинство вылечиваются или так или иначе выздоравливают сами. Часть заканчивают жизнь самоубийством. Очень небольшому проценту таких людей собственной смерти недостаточно. Часть из них уходят так называемым «самоубийством в отместку». Примером может служить расстроенный муж, стреляющий себе в голову напротив фото собственной свадьбы. Он хочет забрызгать кровью символ брака. Ясно, кого в данном случае обвиняет самоубийца. Небольшая часть озлобившихся и находящихся в депрессии людей заставляют заплатить за свои страдания того, кто их мучает. Часто объектом насилия в таком случае становится жена, подруга, начальник или родители. В общем, какой-нибудь близкий человек. Как уже было сказано, находящиеся в депрессии люди редко идут на убийство, а когда это и происходит, то чаще всего они отнимают собственную жизнь.

Очень небольшая часть таких больных поднимает руку на более широкий круг людей. Муж может убить жену и ее подругу, которая о нем плохо отзывалась. Или начальника и пару коллег. Они всегда убивают конкретных людей, а не кого попало. Однако еще одна мизерная часть озлобленных и депрессивных людей делает еще один шаг – все поступили с ними плохо, все виновны в том, что они чувствуют себя такими несчастными. Такие люди могут убивать направо и налево, чтобы показать, как им было плохо. Это случай человека, который открывает огонь по толпе.

На протяжении своей работы Фузильер лично наблюдал несколько подобных ситуаций. Дилан не был похож на тех, с кем агенту приходилось сталкиваться. Для того чтобы убить или даже покончить жизнь самоубийством, необходимы сильная воля и злоба. Дилан годами мечтал о самоубийстве, однако не сделал ни одной попытки. Он так и не заговорил с девушкой, в которую влюбился. Дилан не был человеком дела. Его просто нашел и взял в оборот парень, которому требовался сообщник.

34. Фотогеничные сумчатые

Патрик пытался научиться говорить. Это оказалось очень непросто. В первые несколько дней после ранения он вообще произнес мало чего-либо членораздельного. Он пытался слово за словом выговорить предложение, которое оказывалось совершенно бессмысленным, когда он доводил его до конца. В лучшем случае Патрик говорил, как человек, перенесший серьезный инсульт, – медленно и с трудом. Он сначала долго издавал какой-то клокочущий звук, а потом выпаливал несколько слов. Он складывал фразы в голове, но до языка они не доходили. Куда делись слова? – думал он. Любой отвлекающий фактор полностью занимал его мысли, и он произносил что-то совершенно несвязное. Вместо того, что он хотел сказать, изо рта вылетало непонятное нечто. Например, когда мать спрашивала, как он себя чувствует, он отвечал по-испански или начинал произносить список столиц стран Южной Америки. Мозг не понимал, что говорит рот. Патрик был совершенно уверен в том, что попросил трубочку для напитка, и не мог взять в толк, почему мать так странно реагирует на его слова.

Казалось, мозг Патрика «выплевывает» информацию из кратковременной, то есть его оперативной, памяти. Непосредственно перед ранением он заучивал столицы латиноамериканских государств, а также незадолго до этого жил в Испании. Часто в его речь влезали воспоминания о только что произошедших событиях. Порой он отвечал фразами из сообщений, раздававшихся из больничных громкоговорителей. При этом он не осознавал, что «транслирует» ранее услышанные объявления. Иногда он говорил совершенно невпопад. Он все повторял фразу «фотогеничные сумчатые». Никто не знает, откуда взялись эти слова.

От такого поведения всем было тяжело. После того как его перевели из реанимации в обычную палату, Патрику принесли вкусный гамбургер. Он хотел намазать что-то на булочку. Кейти попросила повторить сказанное. Патрик ответил что-то совершенно невразумительное. Он начал раздражаться, снова и снова повторяя полную галиматью. Он показывал жестами, что ему нужен соус из бутылки. Он очень хотел соус. Сестра Кейти бросилась в кафетерий и принесла все соусы в одноразовых пакетиках, которые увидела: горчицу, сальсу, майонез. Ничего не подошло. Никто так никогда и не понял, что он тогда просил.

Патрик понимал, что ранен. Он помнил о том, что выпрыгивал в окно. Он не осознавал масштабов произошедшего убийства. Он не знал, что его побег из школы показывали по ТВ, а также и то, что его хотели пригласить на несколько ток-шоу. Он и понятия не имел о том, что телеканалы называют его «мальчиком в окне».

Время от времени ему все же удавалось произнести связный ответ, и тогда было видно, что он этому очень рад. Моторика левой стороны тела работала нормально. Если его мозг был в состоянии контролировать работу левой руки, в которой он держал вилку, то почему же он не сможет написать что-нибудь ручкой? В палату принесли маркеры и белую доску.

– Вот этого точно не стоило делать, – просила тогда Кейти.

– Это большая ошибка, – соглашался Джон. – Полные каля-маля и ничего больше.