Колумбы российские

10 октября шхуна «Николай» подошла к мысу Жуан-де-Фука, где решено было обследовать побережье и, если можно, войти в одноименный пролив, который выглядел идеальным местом для высадки и постройки там форта. Судно подошло к берегу настолько близко, что стали ясно видны группы индейцев, с интересом наблюдавших за маневрированием шхуны. Настроение индейцев было едва ли дружелюбным. Как только лавировавшая шхуна приближалась к берегу, те подымали невероятный шум и угрожающе размахивали копьями. У некоторых даже видны были ружья, Штурман Булыгин решил на берег не высаживаться, произвести измерения дна моря и береговой линии, а потом направиться дальше на юг, к Колумбии.

Ночью неожиданно налетела буря и стала трепать корабль. Три дня боролась команда «Николая», стараясь отвести судно от опасного каменистого берега. Несмотря на их усилия, ночью 31 октября судно течением и ураганным ветром поднесло совсем близко к каменной гряде, покрытой пенистыми белыми бурунами. Корабль притягивало к гряде, как магнитом. На следующее утро большая волна подхватила корабль и бросила его на вспененные бурные гряды. Повалились мачты и реи, корабль раскололся.

По счастью, берег был близко, и вся команда смогла выбраться на песчаный берег. Разбитый корабль все еще лежал на острых скалах, проткнувших его корпус. Булыгин с Таракановым во время отлива добрались до судна и решили кое-что спасти, главное — пишу и оружие… Все быстро принялись за дело и перетащили на берег не только продукты и ружья, но даже пушки и порох. Первым делом надо было приготовить заряды для пушек для отражения нападения индейцев, которые, конечно, не преминут атаковать группу русских, потерпевших крушение.

Поднялись на высокий берег и там поставили две палатки. Первым делом, промокшие, замерзшие и изможденные люди разожгли костер, чтобы обсушиться, даже если это и могло привлечь внимание индейцев.

И, конечно, тут как тут на опушке леса появилась небольшая группа индейцев. Вели себя они пока не враждебно: просто стояли в отдалении и следили за действиями русских, большинство которых находились в палатках. Снаружи сидели только двое сторожевых. В палатке Булыгина была его жена, Тараканов, мальчик Филипп и несколько алеутов. Во второй палатке — остальные. Тараканов внимательно следил за действиями индейцев, в любой момент ожидая их нападения.

Неожиданно из леса выбежали еще человек тридцать индейцев и со свирепыми криками бросились к вещам, сваленным временно между палатками. Они стали растаскивать не только продукты, но и порох. Тараканов выскочил из палатки, пытаясь остановить их. В тот же момент просвистело копье и вонзилось ему в бок. По счастью, ранение было несерьезное, и он, вырвав копье из своего тела, бросился в палатку за ружьем. С ружьем он опять выскочил наружу, где тот же индеец, который ранил его копьем, бросил в него камень. От удара камнем в голову Тараканов повалился на землю, но не упустил ружья. Он сумел сделать выстрел и убил своего противника наповал. Очевидно, звук ружейного выстрела напугал дикарей и те поспешно бросились в бегство. Раздалось несколько выстрелов, и еще два индейца были убиты.

В результате этого неожиданного нападения почти все русские, кроме четырех человек, были ранены. Штурман Булыгин был ранен копьем в спину и камнем в ухо. К счастью, никто не был убит, в то время как индейцы потеряли троих.

Наступила тревожная ночь. Обе палатки усиленно охранялись. Индейцы, видимо, не решились больше нападать, и поэтому ночь прошла без приключений.

Утром Булыгин собрал «военный совет».

— Оставаться здесь нельзя, — заявил он, — сами видите, место неблагоприятное… находится на открытом месте и окружено лесом, откуда индейцы могут скрытно наблюдать за нами. Я думаю, что нам нужно собраться и идти к бухте, которая находится отсюда верстах в шестидесяти. В этой бухте я сговорился встретиться с экипажем «Кадьяка»… Все согласны?

— Ясное дело, о чем тут говорить, — согласился пожилой Касьян Зырянов, — что ж сидеть здесь, ждать у моря погоды. Корабль-то мы потеряли… значит, надо идти на соединение с «Кадьяком». Это наше единственное спасение, если только мы доберемся до бухты. Погода, вишь, портится. Зима наступает… вот-вот снег пойдет! Не знаю, дойдем ли в такую погоду!

Тараканов посмотрел на него и сурово сказал:

— Сомневаться нечего. Раз нам надо идти к бухте, значит пойдем и… дойдем!

Нужно было решать, что брать с собой и что оставить. Всего брать нельзя было…

— А что же делать с пушками? Не оставлять же дикарям? — в недоумении задал вопрос молодой чернявый, с лицом изувеченным оспой, Савва Зуев.

— Конечно, не потащим пушки с собой, — нетерпеливо сказал Булыгин, — сбросим их в море.

Так и сделали. Пушки заклепали и скатили их с берега в море. С собой взяли главным образом ружья, надеясь находить провизию по дороге, по возможности добывать от индейцев, если не торговлей, то силой.