Колумбы российские

Все, казалось, благоприятствовало планам доктора. Он немедленно отправил доклады о достигнутых им успехах не только Баранову в Новоархангельск, но и правительству в Петербург, — ожидая получить благодарность и награды за приобретение островов.

Его доклад, полученный Барановым, произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Баранов готов был волосы рвать на голове, если бы они у него были. Он целый день метался по кабинету и по крепости, как зверь. Вечером Баранов в письменном виде распорядился, чтобы Шеффер прекратил всякие сношения с королем Тамори, не усиливал антагонизма с королем Томеа-меа и вообще прекратил свои незаконные действия. Баранов считал, что приобретение Сандвичевых островов может вызвать серьезные международные осложнения для России.

Шеффер, однако, уже зашел слишком далеко в своих обещаниях Тамори и просто-напросто игнорировал приказы Баранова. Он был уверен, что получит благоприятный ответ из Петербурга, а вместе с ним придут ему награды и благодарность за передачу островов «под руку русского царя».

И нужно было вмешаться судьбе, чтобы в то же время, в конце 1816 года, Коцебу, возвращавшийся на «Рюрике» в Россию, привез на Сандвичевы острова освобожденных из плена Элиота Кастро и Тараканова и передал их доктору Шефферу. Тараканова, после трех лет пленения мечтавшего вернуться домой, к своей жене, Шеффер не отпустил. Ему нужны были рабочие руки, и он отправил его на свою плантацию. Элиота Кастро он назначил своим помощником. Таким образом, Тараканов, избавившись из испанской неволи, стал, в сущности, невольником Шеффера, а тот в своем необузданном честолюбии стал третировать и русских, и алеутов, считая их своими крепостными.

Как было с Томеа-меа, так случилось и с Тамори. К началу 1817 года он прозрел. Прежде всего он до сих пор не получил никакого подтверждения того, что русский царь принял его в свое подданство и что Сандвичевы острова теперь являются территорией Российской империи. До сих пор все, что он получил от Шеффера, — это русский флаг и обещания. Мало того, он стал с подозрением относиться к деятельности Шеффера на своем острове — все эти военные крепости и форты стали вызывать подозрения. Услышал он также и о том, что Баранов, приславший Шеффера на острова, не одобряет действий последнего.

Тамори был не так глуп, и стал усиленно нажимать на Шеффера, а тому пришлось изворачиваться изо всех сил и давать новые обещания. Чтобы успокоить короля Тамори, он заявил ему, что покупает небольшую американскую шхуну и большой корабль, за что он заплатил пушным товаром с «Кадьяка» и «Ильменя» на общую сумму в 221 тысячу рублей. Эти корабли якобы передаются в собственность королю Тамори в обмен за сандаловое дерево, которое Шеффер намерен экспортировать для продажи в Кантоне. Произведя расход на сумму более чем двести тысяч рублей, Шеффер превысил свои полномочия и, когда написал об этом Баранову, — объяснял это тем, что теперь начнется вывоз сандалового дерева в неограниченном количестве; — в ответ получил возмущенное письмо от правителя, где тот отказывался признать сделку о покупке двух судов и вообще все заключенные им условия не одобрял и был уверен, что и правление компании в Петербурге откажется их признать. В заключение он сухо заметил, что Шеффер ничего из заданных ему поручений не выполнил, а вместо этого кинулся в какие-то фантастические авантюры.

Кроме того, Баранов через одного из шкиперов иностранных кораблей неофициально передал королю Тамори, что принятие его земель под власть русского царя преждевременно, но император будет считать короля вождем гавайских земель и будет всегда поддерживать с ним дружеские отношения.

Это известие открыло королю глаза. Он вызвал Шеффера к себе во «дворец», и там произошла сцена, подобно той, что имела место на острове Сагу год тому назад. В присутствии своих приближенных и советников Тамори обругал Шеффера, обозвал его мошенником и отдал приказ покинуть остров, если он еще ценит свою жизнь.

К чести Шеффера надо сказать, что он был не трусливого десятка и категорически заявил, что уезжать никуда не собирается, останется на острове под защитой своих фортов и батарей. С этими словами он удалился со своим обычным эскортом телохранителей. У Шеффера, однако, большой надежды на защиту его жиденьких батарей не было. В основном он рассчитывал на два компанейских судна «Ильмень» и «Кадьяк», в это время стоявших в гавани. Доктор немедленно сообщил капитанам обоих кораблей о создавшейся серьезной обстановке и приказал им оказать ему поддержку своими судовыми пушками в случае атаки гавайцев. Капитаном на «Ильмене» был все тот же Вудсворт, тогда как в этом рейсе «Кадьяком» командовал английский капитан Юнг.

Капитан Вудсворт остался верен себе. Под покровом ночи он снялся с якоря, и «Ильмен» незаметно удалился из гавани, бросив Шеффера и его подчиненных — русских и алеутов — на произвол судьбы.