Колыбель

            – Самое главное улыбайтесь, это достаточно простой способ произвести выгодное для нас первое впечатление, и будьте любезны, особенно это касается тебя, Люция, – сказал я и постучал в дверь.

            – Я знаю, что такое любезность, – сказала она.

            – Я это заметил в магазине и на корабле, – сказал я.

            – Они угрожали нашей опасности и…

Голос: «Кто?»

– Мы искренне приветствуем вас! – сказала Люция.

Голос: «Кто?!»

            – Мы насчет работы, – сказала Люция.

            – Толкователь сновидений? – сказал голос.

            – Да, – сказала Люция.

Дверь отворилась, на входе появился не симпатичный молодой человек и пригласил нас зайти. Мы вошли.

– Здравствуйте! – сказал он.

– Здравствуйте! – сказали я и Люция.

– Я вас провожу, – сказал он.

Мы направились за ним. Замок внутри вовсе не похож на замок снаружи. Уличная сторона сделана из камня, как и положено всем замкам. Внутри же сделан евроремонт под ключ, что явно не сходится с внешней картинкой. Нас провели по коридорам к главной башне, посадили в лифт и отправили наверх. Мы вышли из лифта в башню, круглое помещение, обставленное по последнему слову технике, с лифтом в середине, стеклянный купол и стеклянные стены.

– Поляризованное стекло, – сказал человек встретивший нас.

Это тот человек, который говорил с балкона. Он до сих пор в руке держит книгу.

– Здравствуйте басурмане. Нравится мой замок? – сказал он.

– Нравится, – сказал я.

– Сей сооружение рук великого Мульцибера, – сказал он.

– Мы от всего сердца приветствуем вас! – сказала Люция.

– Взаимно! Я Император Корсиканец. Представьтесь же и вы, мои гости.

– Я Люция – толковательница сновидений. Это мои помощники: Божест и Колыбель, мы туристы, любим путешествовать, заводить новые знакомства и менять окружающий нас мир.

– Мне неважно кто вы и откуда вы. Главное, что вы толковательница сновидений, этого достаточно. Я безумно рад приветствовать вас и ваших помощников в своей Империи – Империи Корсиканца, расположенной на планете Миллениум Рай Х, – сказал Корсиканец.

– Мы сердечно благодарим вас за теплый прием! – сказала Люция.

– Не стоит благодарности! Вы не первые, кто заявляет, что может объяснить сновидения, поэтому мне придется вас проверить, – сказал он.

– Почему для вас столь важно значение сновидений? – сказал я.

– Законы нашего мышления, не видят разницу между сновидением и бодрствованием. Потому, что рабу снится, можно определить его намерения. Если он убьет кого-нибудь во сне, то убьет и наяву. «Минутка откровения» – введенное мной к исполнению обязательство, согласно которому, каждый раб после пробуждения от сна, обязан рассказать, что снилось. Что может быть лучше того, чтобы заранее предотвратить преступление? Практика показала – ничего. Вам отдельные комнаты или совместную? – сказал Корсиканец.

– Совместную, – сказала Люция.

– Я провожу вас. Уже поздно, нужно отдыхать, а завтра мы встретимся у меня и поговорим, – сказал он.

Мы зашли в лифт, спустились и вышли в длинный коридор. Коридор не подвергся евроремонту, стены из камня, окон нет. Коридор освещают лампы, реагирующие на движение. Корсиканец идет и произносит:

– На свободе, в небе ясном,
Я летал, в порыве страстном.
Будучи царем небес,
Охранял прекрасный лес:
От пожаров, загрязнений,
От наглых чужих вторжений.
Кто?! Рождал ярость во мне,
В главном птичьем короле.
Кто?! В глаза мне кровь налил,
И мой взгляд теперь не мил.
Слюни в бешенстве пуская,
Устремлялась в бой вся стая.
В гневе погрязшие орлы,
Разрывали на куски.
Бились, до смерти, от страха –
Умереть и потерять,
Наслаждение полета,
Что давала им свобода;
Это делало сильнее
Их, выносливей и злее.
Когти острые вонзая,
Кожу с мяса сдирая.
Но, к концу ведет начало,
И орлов пало немало.
Стала ярость – красотой,
Усмирив характер свой.
Жизни нет в моих глазах,
Но мой взгляд, и впредь, вселяет страх.

– Великолепно! – сказал я.

– Называется «Орёл». Путаюсь реализоваться как поэт, – сказал он.

– У вас все получится, – сказал я.

Мне кажется, что коридору нет конца, идем, идем, идем… Божест останавливается и обращает взгляд на стену.

– Что случилось? – сказала Люция.

Божест кивнул головой на стену. На сырой стене каждые несколько метров повторялось одно и то же странное граффити – одна строчка, написанная белой краской:

Бог умер. Ницше.

Божест скинул рюкзак с плеч, достал баллончик с синей краской и под каждой надписью дописал:

Ницше умер. Бог.

– Что с ним? – сказал Корсиканец.

– Синдром Бога, – сказала Люция.