Колыбель чудовищ

Палач опустил меч, пристально глядя Марку в глаза. От него ощутимо повеяло зимним холодом, от которого у Перворожденного впервые в жизни по коже побежали мурашки.

— Что ты делаешь? — голос Марка упал до шепота.

По телу его вдруг пробежала судорога; он опустил взгляд на свои руки и с ужасом увидел, как они съеживаются, ссыхаются на глазах, приобретая сходство с птичьими лапами — кожа облепила кости тонким желтым пергаментом, когти удлинились и почернели. Голод охватил его внутренности невыносимо жарким огнем, заставив его застонать от боли.

— Что это?! Что ты творишь?!

Палач продолжал молча сверлить его взглядом своих странных зеленых глаз, и боль стала настолько острой и всепоглощающей, что Перворожденный выронил меч и рухнул на колени, обхватив руками свое иссохшее тело.

— Я лишь дал волю твоему древнему голоду, — произнес подошедший Габриэль. Марк по-рыбьи разевал рот, исторгая нечленораздельные звуки — голос ему больше не повиновался. Перед глазами все плыло — он даже не увидел, как Палач занес свой меч над его головой.

— Упокойся с миром, прародитель, — прошептал Габриэль, позволяя своему мечу опуститься.

…Они ждали его во дворе: Аскольд обнимал свою подругу, стройную темноволосую красавицу; Каин держал на руках бледную растрепанную девушку, которой что-то ласково говорил Александр; Джейден сидел на траве поодаль. При виде его они разом замолчали, глядя на него со смесью почтения и недоверия.

— Он…мертв? — первым не выдержал Александр.

Габриэль кивнул, остановился, обратив на темную громаду дома странно печальный взгляд.

— Все кончено. Перворожденный казнен.

— Ты уверен? — это, конечно, спросил Каин.

— Уверен. Нам пора уходить. Идите, я догоню вас.

Он дождался, пока они скроются из вида, затем поднял руку, обращенную ладонью к дому. Все звуки вокруг стихли, краски померкли; лишь звезды безмолвно лили с небес свой неяркий, призрачный свет.

— Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху…

С его пальцев сорвался огонь.

* * *

Яна зябко повела плечами, кутаясь в клетчатый плед. У ее ног роскошным золотисто-багряным ковром расстелился осенний сад; в наступающих сумерках свет старинных фонарей, возвышающихся вдоль выложенной камнем дорожки, расплывался и дрожал на поверхности луж. Дождь моросил весь день, но Яна ничего не имела против: ей нравилось наблюдать за ним из окон веранды в ожидании Каина. Он частенько уходил куда-нибудь под вечер; возможно, поохотиться, а, быть может, по каким-то другим своим делам. Яна никогда не задавала ему ненужных вопросов. С тех пор, как они обосновались в этой тихой английской провинции, она не уставала удивляться непреходящему чувству счастья, поселившегося в ее сердце, казалось, навечно.

Каин подкрался к ней, как всегда, незаметно, чмокнул в шею холодными губами, заставив ее взвизгнуть; еще пару минут они не могли оторваться друг от друга, целуясь так, словно мир обещал с минуты на минуту рухнуть в тартарары, и другой возможности побыть вместе у них никогда больше не будет. Наконец, Каин со вздохом прервал поцелуй и опустился на ступени крыльца, усадив Яну к себе на колени.

— Ну, рассказывай, чем ты без меня тут занималась.

— Звонила Мия, — прильнув щекой к его плечу, ответила она. — Вчера ночью у них дочь родилась.

— Все-таки дочь, — состроив скорбную мину, покачал головой Каин. Яна, фыркнув, ткнула его локтем в бок.

— Да, назвали Анной. Мия сказала — в честь меня. Анна ведь похожа на Яну, правда?

— Правда, — улыбнулся он. — Что ж, я рад за них. Они так ждали этого ребенка…

— Мия говорит, Аскольд там вообще умом тронулся от счастья. Хочет устроить вечеринку в честь рождения дочери. Мы, кстати, тоже приглашены.

— Ты хочешь поехать? — нахмурился Каин. — Если хочешь, я, разумеется, не против…

— Нет, не хочу, — Яна взяла его лицо в свои ладони, взглянула в его глаза, ловя в них свое отражение. — Я хочу провести этот год с тобой одним, понимаешь? Только ты и я. Чтобы понять свои желания, чтобы решить все окончательно.

— Послушай, ты можешь думать и год, и два, да хоть всю жизнь, если такова твоя воля — я никоим образом не хочу на тебя давить…

— Знаю, Каин. Знаю. Мы ведь с тобой так оба решили. Ровно год. За это время я пойму, сильны ли наши чувства настолько, чтобы провести вместе вечность. Просто дай мне время.

— Сколько угодно, любимая.

— Спасибо. — поколебавшись, она добавила: — И Алекс звонил. Рассказывал, что Игорь адаптируется к новой жизни нормально…тебе привет передавал.

— И ты ему мой передавай при случае, — сдержанно ответил Каин. — Но в гости его не зови. Моя доброта еще не достигла таких масштабов.

Яна засмеялась, обняв его за шею, и он немедленно этим воспользовался, чтобы снова ее поцеловать.

Туманные сентябрьские сумерки накрыли их дом.

— Я люблю тебя. И всегда буду любить, — прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.

— Всегда, — эхом отозвалась она.

И это было правдой.

13 Приблизительная цитата фразы Клитемнестры, героини трагедии Эсхила "Агамемнон", которая сравнивает предсмертные слова Кассандры с криком лебедя-кликуна: "Та, которая, подобно лебедю, пропела свою последнюю жалобную, смертную песню".