Колыбель качается над бездной

Местность пошла под уклон, идти стало легче. Я не знал, радоваться этому или бить тревогу. Прошло уже два часа, как мы двигались по новому маршруту. Пока что надежду вселяло только одно: к погасшему костру мы больше не возвращались. Однако ясно было и другое: таким путём в пансионат мы вряд ли попадём.

Мы спускались всё ниже и ниже. Я стал опасаться, не забредём ли мы в итоге в какое-нибудь болото. Но почва оставалась сухой – в той мере, в какой она может быть сухой после прошедших накануне дождей. Успокаивало уже то, что вода под ногами не хлюпала.

– Ты как, Ленок? – то и дело спрашивал я. – Устала? Может отдохнём?

Она лишь молча качала головой и доверчиво смотрела мне в глаза. Порой улыбалась, стараясь меня подбодрить.

– Всё хорошо, Витенька. Идём дальше.

В шесть часов вечера мы вышли на заброшенную бетонку.

13.

Она завизжала от радости и бросилась мне на шею.

– Витенька, дорога! Помнишь, как ты мне обычно говорил?

– Каждая дорога всегда куда-нибудь ведёт. Помню, Ленок. Вот только пока непонятно, куда ведёт эта дорога. По ней как минимум лет пять уже никто не ходил. И не ездил.

Старая бетонка, действительно, являла собой плачевное зрелище. Наполовину занесённая прошлогодней листвой, в выбоинах и трещинах, она помимо всего прочего была совершенно непригодна для транспортного передвижения. Пронёсшаяся в последние годы череда ураганов натворила здесь немало бед: то тут, тот там дорогу преграждали поваленные стволы деревьев, некоторые из которых уже превратились в труху.

– Витенька, да какая разница! Дорога, даже заброшенная, всё равно куда-нибудь выведет. Это же аксиома. Вопрос в другом: в какую сторону идти?

– Хороший вопрос. Осталось только получить на него ответ.

Я почесал в затылке. Жест, испокон века означавший на Руси растерянность и нерешительность. Я не имел ни малейшего понятия, в какой точке Тверской губернии мы находимся. Как не имел понятия и о направлении, в котором нам следовало идти дальше.

Закрой глаза и смотри, – вспомнилась мне строчка из джойсовского «Уллиса». И опять та мысль, мысль идти наугад, вслепую, с закрытыми глазами, всплыла в моём мозгу. Именно ей мы следовали на последнем отрезке пути – и оказались на этой дороге. Шестое чувство, интуиция, древний инстинкт, прозрение… не знаю, как это назвать. Да и не в названии дело, главное – мы вышли в эту точку пространства, из которой выбираться было уже проще. Любая дорога имеет два направления, в отличие от леса, где их великое множество и все они равнозначны.

Я сбросил рюкзак, достал сигарету, закурил, сел на поваленный берёзовый ствол и закрыл глаза. Почувствовал, как Лена примостилась рядом. Молча, ни о чём не спрашивая.

Я ждал, когда придёт ответ, но, увы, никакого ответа, никакого голоса свыше, никакого знамения не услышал. Просто сидел с пустой головой и ждал. Минуту, две, может быть пять. Потом встал и сказал:

– Идём, Ленок. Нам туда. – Я указал пальцем в южном направлении.

– Ты уверен?

Уверен ли я? Этот вопрос для меня не стоял. Я начал действовать ещё до того, как понял, что выбор сделан. Решение пришло само собой, без моего участия. Я лишь послушно выполнял команды, которые посылало мне моё тело. А вот кто посылал команды ему, для меня оставалось загадкой. Поэтому говорить об уверенности в этой ситуации было лишено всякого смысла.

Однако Лену необходимо было подбодрить, и поэтому я кивнул.

– Абсолютно.

И вот мы снова в пути. Дорога шла всё время прямо, никуда не сворачивая. Безмолвный лес плотной однообразной стеной стоял по обе её стороны и лишь изредка вторгался на её территорию – там, где бетонное покрытие от времени разрушилось или ушло в мягкий, податливый грунт. И ни единого признака деятельности человека: ни обрывка бумаги, ни пустой пластиковой бутылки из-под «кока-колы», ни пивной банки, ни пачки из-под сигарет. Ни собачьего лая, ни петушиного кукареканья, ни звона бубенчика на шее у вожака коровьего стада, ни привычной деревенской кутерьмы со всем многообразием её звуков и запахов. Не было даже намёков на близость человеческого жилья. Странная это была дорога – словно какие-то неведомые космические силы по ошибке материализовали её здесь, вырвав из параллельного мира. А потом и нас, и эту дорогу, и весь этот лес взяли и зашвырнули на необитаемую планету.

Не знаю, сколько мы так шли – час или полтора. Но когда я взглянул на часы, то оказалось, что не более получаса. Я всегда остро чувствовал время и редко ошибался в его определении, даже не имея часов. Лена любила повторять, что мои внутренние часы никогда не дают сбоя и продолжают тикать даже во сне. Как в выключенном компьютере.

Сверить часы было не с чем: Лена принципиально их не носила. Спишем этот сбой на усталость, решил я. Чего уж скрывать: я действительно устал. Не от физических нагрузок – к ним я привык, а от неизвестности. В такую дурацкую ситуацию мы попадали впервые. И где! В двухстах верстах от столицы!