Колыбель качается над бездной

– Расскажи, чужестранец, что нового во внешнем мире. Так же раздирают его вражда и ненависть, как и семь веков назад?

– У нас нет ни вражды, ни ненависти, уважаемый хозяин. Но у нас случаются войны.

– Мне уже более семисот лет, остальным поселенцам столько же. В вашем мире столько не живут, несмотря на вечную молодость и бессмертие. Потому что, как ты сказал, у вас случаются войны. Случаются с завидным постоянством. И они уносят лучших.

– Войны необходимы. Они регулируют народонаселение, расчищают место для новых поколений.

– Вот и нас когда-то таким же образом «расчистили», – печально произнёс старик. – Ты, наверное, уже понял, чужестранец, в какое общество попал?

– Вы – старики. Грейт-эйнджеры. Те, кто объявлен вне закона и подлежит локализации.

Старик расхохотался скрипучим невесёлым смехом.

– Ты повторяешь избитые тезисы официальной пропаганды, чужестранец. Разве быть стариком – тяжкое преступление? За что нас преследуют, за что объявили вне закона? Мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое, хотим радоваться жизни, насколько это ещё в наших силах. Бессмертие настигло нас уже в преклонном возрасте, но разве мы в этом виноваты?.. Ладно, оставим эту неблагодарную тему в покое. Ответь лучше, куда путь держишь, какими судьбами забросило тебя в наши земли?

– Завтра ровно в полдень объявлено начало тотальных военных действий. Очередной войны, если говорить проще. К этому времени я должен попасть домой, чтобы спасти семью от убийц.

– Где твой дом, чужестранец?

Он назвал.

– Ты не успеешь, – убеждённо сказал старик. – Но тебе всё равно надо спешить. Мы окажем тебе посильную помощь: дадим обувь, посох и пропитание на три дня, а также проводника, который доставит тебя до границ наших земель. Дальше пойдёшь сам.

– Спасибо, добрый старик.

– Одно условие, чужестранец. Ты никому не расскажешь о нашей колонии. Иначе сюда нагрянут «чистильщики», и тогда от нашей маленькой общины не останется даже воспоминаний.

– Я буду нем, как могила.

– Тогда собирайся. Ты выходишь через четверть часа. Проводник зайдёт за тобой. Прощай, чужестранец.

7.

Он вновь остался один. На рассвете проводник, один из обитателей общины стариков, простился с ним и отбыл в обратный путь, в земли мифического племени грейт-эйнджеров. Ровно в полдень с запада, со стороны океана, донёсся глухой рокот канонады. Это могло означать только одно: военные действия начались. С этого момента любой встречный становился потенциальным врагом – убийцей, скальпером или обычным любителем поживиться за чужой счёт. Ибо закон в ближайшие две недели был на стороне тех, кто убивал, срезал скальпы и грабил всех без разбору. Столь радикально-тривиальным способом решалась на территории Единого земного государства демографическая проблема.

Когда-то, много веков назад, человечество лелеяло мечту о космической экспансии, о колонизации пригодных для жизни инопланетных миров, о расселении земных homo sapiens на территории обозримого Космоса и даже за его пределами. Однако наука не поспевала за полётом безудержной фантазии землян, а мечты о покорении безбрежных просторов Вселенной так и оставались мечтами. «Железная катастрофа» лишила фантазёров и мечтателей последней надежды. Отныне человечество обречено было вариться в собственном соку, в отдельно взятом замкнутом планетарном пространстве. А избыток человеческого материала, который в условиях тотального бессмертия рос в геометрической прогрессии, «локализовался» силами самого же человеческого материала – то есть путём взаимоуничтожения. Вообще, слово «локализация» с некоторых времён стало весьма популярным и вытеснило из обихода такие слова, как «уничтожение» и «ликвидация».

Однако исторические экскурсы, казусы демографической политики и этимология расхожих терминов сейчас мало волновали его. Все мысли его были только об одном: о жене и близнецах. Смогут ли они защитить себя? Выстоять в этой братоубийственной резне? Если они погибнут… о, нет! Лучше не думать об этом, не думать, не думать…

Шёл уже третий день пути. Запасы пищи, оставленные ему заботливыми грейт-эйнджерами, подходили к концу. Давно уже остались позади горные кряжи и остроконечные снежные вершины, путь его отныне пролегал по равнинной местности. Он обессилел, не столько от физической усталости, сколько от мыслей, одолевавших его. Каждая улетавшая минута казалась ему той самой, последней, после которой ничего уже поправить будет нельзя, а жизнь его уподобится беспросветному мраку. Но он всё-таки шёл, надеясь на чудо – хотя и не верил в него.

Он старательно обходил деревни, сёла и города, опасаясь засады скальперов: банды этих отморозков обычно околачивались на ближних подступах к населённым пунктам, отлавливая одиноких путников и скальпируя их. Ведь за скальп взрослого мужчины государство отваливало аж по сто баков! Весьма немалая сумма за плёвую работёнку, не так ли?