Колыбель качается над бездной

В пятницу мы с сотрудницей Машей отдыхали за чашечкой кофе в моей квартире. Объехали пол-Москвы, закупая товар. Всегда вместе. Она, как правило, выбирает, поскольку лучше знает спрос, а я советую, оплачиваю и путаюсь под ногами. В общем, работаем душа в душу. Уставшие, мы завернули ко мне подкрепиться. Зазвонил телефон, выплеснув на экран пронзительные числа. Номера Монстра я определяю по двум последним цифрам. Он никак не “заименован” в моей телефонной книжке, а заучен наизусть в “числовом выражении”. Стоит ли сообщать о том, что каждое из этих окончаний в сумме составляет девять. Честное слово.

Наверное, ему нужна помощь, наверное, плачет душа от горя. Но Глава жалобно попросил пригласить его на чай. Конечно, разумеется, несомненно! Только я его предупредила, что не одна. Тот к сведению информацию не принял и тут же появился. Моя Маша оттеснилась к краю стула, будто весь стул занимать было зазорно, и старалась не проявлять никаких признаков жизни. Монстр вошел, занимая большое пространство. Он не был ни высоким, ни крупным. Просто относился к тем немногим людям, заполняющим своим присутствием все пространство вокруг себя. Мощная энергетика лучилась от него всюду, где бы он ни появлялся (Ярило, ни дать, ни взять). В своем траурном наряде и черном лаке туфлей он божественно, нет, скорее, дьявольски хорош, как не кощунственно это замечать. Маша набиралась впечатлений, казалось, на одном нескончаемом вздохе, а Монстр будто не замечал присутствия Маши.

– Я выпью чая и пойду. Сейчас привезут Никиту.

И действительно, через пятнадцать минут удалился.

– Наташа, он тебя любит! – заключила Маша слегка охрипшим от шока голосом.

– Ты, правда, так думаешь? – я забыла о своей обязанности вовремя увести от истины.

– Да! Ведь в трудную минуту он стремится к тебе.

Глава 10

А потом я жила только его болью, только его душевным состоянием. И весь следующий день проходил приблизительно так:

Маша:

– Наташа, проставь, пожалуйста, на товарные чеки свою печать.

Я: – Здравствуйте, Андрей Константинович! Как вы? Держитесь, пожалуйста!

Маша: – Разница по накладным и торговым тетрадям такая-то. Нужно пересчитать еще раз.

Я: – Ну, как вы, Андрей Константинович? Никиту уже похоронили? Крепитесь, пожалуйста.

Маша: – Вот здесь у меня сошлось, а тут пошли скидки. Посмотри. Скидки считаем?

Я: – Прошу вас, Андрей Константинович, не расстраивайтесь. Я с вами. Если что нужно, просите.

Маша: – Что ты насчитала? Откуда взялось это число?

Сообщение: “Нельзя плакать за столом перед офицерским составом, я ведь мужчина. Но сдержаться не могу”.

Маша: – Почему складывая сто двадцать и пятьдесят, ты получаешь семьдесят?

Сообщение в ответ: “Плачьте. Вы имеете право”.

А он: “Cтрашно. Никиты больше нет. Он ведь был мне роднее сына”.

Маша косится на мой телефон. Косится и Мишка. Он висит уже целый час на ресепшене, мной любуется. Мишка – мой друг. Он влюблен в меня много лет. Недавно женился, а все равно влюблен. А я в него не влюблена, но все равно он – хороший друг, с ним легко и весело. К тому же Мишка работает в большом компьютерном магазине, пользуется правом на персональные скидки и оформляет всю технику для меня на свое имя. И благодаря ему я всегда обеспечена бесплатными листовками, визитками, марками и другими стимуляторами торговли. Мишка невероятно способен в компьютерном деле, настолько, что однажды получил условный срок за взлом базы данных в банке.

– Солнце мое, как ты сказала? Андрей Константинович? Мне не показалось?

– Ты, о чем?

Андреев Константиновичей, полагаю, на земле не в штучном количестве, даже в нашем городе.

– Кто он?

– Тебе не нужно это знать, Миша. Уж извини.

– Просто я знаю одного очень плохого Андрея Константиновича.

– Нет. Это точно не он. Ты даже не представляешь себе, о ком речь.

Уж точно не о твоем плохом знакомом.

– Он не мой знакомый. Он публичный человек.

Я испытала неприятное волнение. Мишка это почувствовал.

– Значит, все-таки он.

– Не гадай, ты его не знаешь. И закроем эту тему.

– Я только один вопрос задам. У тебя с ним далеко зашло?

– У меня с ним серьезно. Поверь мне. И давно.

– Дело плохо.

– Что это значит? Ты ревнуешь?

– Это значит, беги от него, пока не поздно. Как можно дальше беги.

Маша закончила со счетом и стала протирать стекла витрин.

– Это почему? – я старалась говорить на тон ниже.

– Несерьезно он с тобой.

– Ты просто ревнуешь, Мишка.

– Не в этом дело. Поиграет, попользуется и бросит.

– Точно ревнуешь.

– Просто знаю я кое-что про него. Тебя расстраивать не хотел.

Мы бросили взгляд на Машу. Та была занята и к нашему разговору не прислушивалась.

– Давай выйдем, – Мишка как-то резко посерьезнел и выглядел озабоченным.

Я помедлила. Что я хочу услышать? Или не хочу?

Мы сели в его машину.

– Я не знаю, как ты оказалась в его руках, хотя дело это нехитрое, но послушай моего совета: беги от него.

– Ты уже говорил это. Рассказывай, что тебе известно. И если ты будешь врать ради своих интересов, это будет на твоей совести.