Колыбель качается над бездной

Благодетель, действительно, сделал несколько звонков, и репетиторы (не кто-нибудь, а профессора) ездили к нам на дом. Нужно было только успевать зарабатывать на оплату занятий. Пробивалась дорога в несколько институтов на выбор. Мое восхищение не знало границ. Но с ним росло чувство одиночества и тоска по этому человеку. Вопреки своим желаниям, я не всегда осмеливалась звонить ему первой. Он нередко бывал со мной и в то же время казался неуловимым. Преданность свободе превалировала над остальными его желаниями. Иногда страсть сменялась холодностью, внимание – высокомерием. Я думала только о нем, он обо мне вспоминал в паузах жизни. Я изводила себя постоянными думами о его местонахождении в свободное от работы время, жила ожиданием звонков и проявлений интереса ко мне. Он был непредсказуем и сложен как ребус.

Как-то после трехдневного молчания он как вихрь вечером ворвался в мой магазин (на этот раз без охраны), когда я уже отпустила продавщицу домой, и буквально набросился на меня. Неистово ласкал и целовал, одежду кидал прямо на пол. Поднял меня легкую и горячую, посадил на reception и одарил любовью на рабочей зоне.

– Вот как сильно я захотел тебя, – объяснился, спешно одеваясь.

А потом снова исчез, заставив мое тело гореть сутки напролет.

Однако Монстр зорко следил за моей жизнью и всегда точно знал, где я и с кем. На день рождения моего сына подарил мне как всегда роскошный букет (для мамы мальчика), вино (для бабушки) и открытку («С днем рождения сына!»). Кстати, он поинтересовался, а поздравил ли меня бывший муж. И на этом свидание скоропостижно закончилось.

Муж не поздравил…

Мне приходилось не раз выслушивать упреки, если вечеринки у друзей заканчивались позже одиннадцати, или если моя машина простаивала у подъезда мужа более пятнадцати минут. Мне нравилась его ревность, но совсем не нравилась ревность собственная. Причин как будто не было, однако моя голова испытывала потребность придумывать их сама. Монстр словно держал меня на поводке, то отпускал, то подтягивал ближе. От свиданий с ним веяло официальностью, подчас снисходительностью, а не семейной теплотой, которой мне недоставало. Было ощущение, что мужчина держит меня за порогом своей жизни: дверь откроет, но в дом не пускает. Меня стала тяготить свобода, разлучающая нас. До ноющей боли внизу живота не хотелось возвращаться из его объятий в свою холодную постель. После встреч я иногда плакала. Стала вспоминать первые годы жизни с мужем. Потянуло в прежнее жилище. Прошлая безмятежная жизнь (до жизни в смятении) ностальгически растеклась по уголкам души. Как могла она, запыленная “пьяными” мучительными годами, вдруг зазвучать в моей сегодняшней жизни, насыщенной эмоциональными аккордами?! Потому что от Монстра веет одиночеством, от его жизненных позиций – холодной чуждостью. С мужем пусть недолгий семейный уют я познала, а здесь лишь наболевшее состояние душевного голода.

Монстр продолжал властвовать и повелевать. Возвращаясь из столицы за полночь разбудил меня звонком, ласково но твердо попросил с ним поговорить (видите ли, ему скучно в дороге). Я нежно шептала в трубку, стараясь не разбудить сына. Через полчаса – та же бесцеремонная просьба, и еще, и еще, в самые сладкие минуты сна. А к четырем утра, а скорее, ночи бродила моя полуживая тень, шлепая босыми ногами, чтобы к приезду гостя был готов крепкий чай, который мужчина мог выпить по дороге на каждом шагу и сколько угодно. Так причем здесь чай? Конечно, он хочет меня.

Однако, порожка ниссана гость не переступил… Я несла термос к его машине, посматривая на темные окна соседей. Взял и уехал. Нет. Взял, поблагодарил и уехал. Вот так. Загадочный, загадочный мужчина! Но мне было не до выводов. Одна цель – доспать.

Глава 4

Восьмое марта. Илья (сынок) еще спит, а я сижу у окна с чашечкой кофе и с грустью наблюдаю, как других женщин мужчины с утра куда-то бегут. За цветами? Предполагаю и не ошибаюсь: с цветами и возвращаются. Грустить сегодня неуместно. Приходит в голову мысль: через час, когда Илюшка умылся и позавтракал, звонит на его телефон моя сотрудница Маша (номер, разумеется, выдала я). Илюшка и Маша о чем-то договариваются, и сын совершенно по-детски объясняет свой предстоящий уход (вернее, сочиняет). В мой магазин уже спешит сменщица, чтобы дать возможность первой отлучиться и исполнить тайный заговор. Сын возвращается со счастливыми глазами, букетом роз и бархатной коробочкой. В коробочке – золотая подвеска в форме буквы Н. Вот так я приучаю будущего мужчину дорого ценить женщин.

О моих думах, дабы не докучать вам, молчу. А ведь сами знаете, жду… И пока это ожидание длится, праздничное настроение не появляется. Гоню щемящую грусть. Час, другой и третий… И вот звонок. Ура! Приехал сам. Один и никакого сопровождения. Что вы, конечно, не к подъезду! Припарковался у безлюдного детского центра, закрытого по случаю праздника. Предпочитает не вызывать разговоров о своей персоне. А уж моя конурка таких гостей не дождется точно.