Колыбель луны (ЛП)

— Нам даже десятикратного прироста не хватит, — вставила Асуна. — Мне хотелось бы, чтобы каждый ребёнок в мире людей… нет, во всём Андерворлде мог свободно пользоваться ручками и тетрадями.

— Это было бы так прекрасно… — согласилась неизвестно когда открывшая в себе тягу к знаниям Тизе, глядя на свою маленькую записную книжку. — Пергамент ужасно дорогой, поэтому дети младших аристократов вроде нас с Ронье пишут на нём разведёнными чернилами из синих лотосов, а потом моют пергамент и пользуются им снова. Есть, конечно, дешёвая бытовая бумага из белой нителистницы, но она за неделю теряет Жизнь и рассыпается… Я думаю, если у каждого ребёнка будет льняная бумага, они все полюбят учиться.

— Это точно. Правда, придётся ещё написать много учебников, — заметила Асуна.

На этот раз Ронье тоже согласилась.

Кирито пришлось на какое-то время отложить дела и летать по всему миру людей в поисках материала для новой бумаги, которая сочетала бы долговечность пергамента и дешевизну нителистницы. Наконец ему удалось обнаружить снежный лён — белоснежный цветок, растущий лишь в горах на северо-западе Северной Империи. Сначала листья и стебли этого растения необходимо мелко нарезать и отварить. Получившуюся смесь нужно вылить тонким слоем на плиты и быстро высушить теплородами и ветрородами, потому что отвар считается едой и быстро теряет Жизнь, но в высушенном виде переходит в разряд полотна и прекрасно хранится. Наконец, смесь раскатывается большими скалками и превращается в гладкую белую бумагу.

Льняная бумага намного дешевле пергамента, который делается из шкур овец, причём из одной шкуры можно сделать лишь один лист шестьдесят на шестьдесят санов. По долговечности она тоже практически не уступает пергаменту. С другой стороны, производить её сложнее, чем бытовую бумагу, для получения которой достаточно просто постучать молотком по скреплённым друг с другом листьям нителистницы, но главное — нигде в окрестностях Центории снежный лён не выращивается. Конечно, в горах уже появились поля снежного льна, а в самой Центории построены целых четыре бумажных фабрики, которые продают свои изделия горожанам, но пока что льняная бумага заметно дороже бытовой. Даже Ронье, не знавшая многих тонкостей, понимала, что сделать эту бумагу достаточно доступной для детей не только мира людей, но и мира тьмы будет очень трудно.

Но Кирито и Асуна не собирались останавливаться на производстве бумаги. Они планировали выпускать в огромных количествах учебники по языку мира людей, математике, заклинаниям и так далее.

— Конечно, если у каждого человека будет по учебнику, дети смогут учиться по ним в любое время… — начала Ронье, и Тизе подхватила:

— Но у опытного писаря уходит месяц, чтобы сделать копию даже учебника начальных священных заклинаний. И конечно же, эти книги очень дорогие… Мой отец с огромным трудом накопил деньги и купил мне его, потому что священные заклинания — часть вступительных экзаменов в академии мечников. Он очень сожалел, что смог достать только самое дешёвое издание, написанное получитаемой скорописью. Правда, для меня этот учебник всегда был сокровищем.

То же самое могла сказать и Ронье.

Больше всего в мире людей ценятся учебники, написанные так называемым аксиомным шрифтом, который используется в Кодексе Запретов. Они стоят по десять тысяч ший за том, и их не могут себе позволить ни простолюдины, ни младшие аристократы. Разумеется, том, выполненный плохо читаемой скорописью, над которым работал неопытный писарь, обойдётся намного дешевле, но всё равно будет очень дорогим.

— Береги его. Возможно, когда-нибудь… — начал Кирито с улыбкой, но прервался и медленно выдохнул. — Боюсь, наладить производство учебников будет в разы сложнее, чем бумаги, но что поделать, буду постепенно над этим работать. В конце концов, времени у меня навалом…

— Да… это точно, — согласилась Асуна с хитрой улыбкой. — Кстати, Кирито, как ты умудрился сдать экзамены в академию, если там было не только фехтование, но и священные заклинания?

— Эй, я, если что, был в числе двенадцати лучших кадетов… наверное. Но, конечно, если бы Юджио не учил меня всем заклинаниям, вряд ли бы я поступил.

Тизе тихонько засмеялась, но Ронье услышала в этом смехе не только радость и поэтому позволила себе только слабую улыбку.

Асуна ласково улыбнулась в ответ, затем посмотрела на небо между колоннами и вдруг округлила глаза, словно что-то вспомнив:

— Ох, мы заболтались! Вы, наверное, голодны! Давайте обедать. Поможете принести еду?

— Конечно! — дружно выпалили Ронье и Тизе, вскочив из-за стола.

Одновременно с ними поднялся и Кирито. Когда Ронье была его пажом, она всегда в такие минуты пыталась убедить его не помогать ей, но Кирито никогда не соглашался сидеть и ждать.

«Он совсем не изменился…» — подумала Ронье, идя следом за Асуной.

Тизе вдруг вновь достала ручку и записную книжку:

— Кстати, госпожа Асуна, под «тетрадью» вы подразумевали нечто вроде этой записной книжки, да?

Ронье оставалось лишь заскрипеть зубами и сжать кулачки.