«Колыбель» Победы

– Наш общий долг – защищать свою страну, Николай Михайлович. Я вас жду. До встречи!

– Буду утром в Москве, Борис Михайлович!

Гловацкий положил трубку и задумался – события понеслись галопом. А завтра 3 августа, тот самый роковой день, который может стать последним в его жизни. Что ж, все сходится – беседа со Сталиным похожа на вход в берлогу к медведю – гарантий, что выйдешь оттуда живым, никаких. И одно очень настораживало – Гловацкий видел те взгляды, которыми обменивались Ворошилов со Ждановым, читая собранные материалы. Что они напрямую бьют по Кобулову, всесильному замнаркома НКВД и правой руке Берии, их вроде как и пугало, так и бодрило. Война идет, а кремлевские вожди плетут интриги – обычное дело. Видимо, в их потаенные расклады Кобулов никак не вписывался, свалить его чужими руками они были не прочь, переложив всю грязную и опасную работу на него самого. Расчет верный, что и подтвердил звонок по ВЧ от маршала Шапошникова, который пользовался безграничным уважением и доверием Сталина. А если взять визит Мехлиса, загадочный и непонятный, то вряд ли со стороны Самого исходит угроза. Но гадать сейчас бессмысленно, дело сделано, все, что смог, завершил. Страха нет – окончился после мясорубки у дотов, вышел вместе с вражеской и своей кровью. Если предначертанное с ним свершится, то пусть так и будет!

Командир 56‐го моторизованного корпуса генерал инфантерии Манштейн

Двинск

– Эта война особая, в ней решится судьба германского народа! И наш враг тоже особенный. – Манштейн заскрипел зубами и погладил ладонью левой руки лубок, в который врачами была уложена его десница. Нелепое ранение на первый взгляд получил он сегодня утром. Немецкий лейтенант, пожилой, с сединой на висках – таких ветеранов прошлой мировой войны сейчас было много в рядах вермахта – стал стрелять из пистолета в офицеров штаба. Каким-то обострившимся чутьем Эрих успел осознать угрозу, потому пуля и угодила в руку, не в грудь – генерал успел отшатнуться за спину своего начальника штаба. Полковник был сражен наповал, с ним погибло еще двое штабных, и только тут автоматчик охраны дал очередь и сразил убийцу. Его никто не винил за оплошность – просто подумали, что несчастный лейтенант сошел с ума – такие случаи на фронте бывали не раз. Да и как было в нем заподозрить большевицкого партизана – выправка гвардейца кайзера, манеры аристократа, безупречный язык с легким остзейским акцентом, с каким барон говорит с прислугой. Вот только генерал, подойдя к трупу, моментально его опознал – тот самый лесник Русецкий, на хуторе которого немного отдыхал перед переходом линии фронта. И мотив понятен – месть за падчерицу, что повесили как партизана по приказу генерала. Это Эрих мог понять – мстить за близкого человека может каждый человек, но тут ведь совсем иное. Нельзя офицеру мстить за пойманного и повешенного шпиона и диверсанта, он не в форме же сражался – а на таких закон не распространяется. Они вне любых юридических норм, вне правосудия в любой стране…

– Все не так пошло, совсем не так… Это все демон, прах его подери! Но он не всемогущ, нет, не по-его вышло!

Манштейн за эти дни старался проанализировать ситуацию. Вермахт победно наступал на Москву и Киев. Правда, сейчас, после шести недель этой победной кампании, требуется взять оперативную паузу. Нужно подтянуть к вырвавшимся далеко вперед танковым группам пехотные дивизии, навести порядок и подтянуть тылы, наладить бесперебойную поставку боеприпасов и необходимых войскам грузов, пополнить, наконец, части. Победа близка на первый взгляд, ведь разгромлены десятки большевицких дивизий, подбиты тысячи их танков, захвачено господство в небе. Но вот в полосе действий группы армий «Север» события начинают идти совсем по иному сценарию, и тут уже сказывается злой гений русского командарма, самого настоящего демона в человеческом обличье. Вот только никому про то не скажешь, даже не намекнешь – кто из здравых рассудком поверит, что есть некто, кому не только известен ход этой злосчастной для Германии войны, но и грядущие времена следующего тысячелетия?!

– И все же я его там переиграл, – с нескрываемым удовлетворением прошептал Манштейн и машинально погладил лубок руки – кость надрывно ныла, таково касательное ранение. А перед глазами, как кинохроника, пошли сплошной чередой кадры с титрами, роль которых взял на себя мозг, четко размышляя о том, что произошло. И чем больше Эрих думал над этим, тем больше понимал, что все дело не в сверхчеловеческой гениальности демона, хотя в уме и коварности Гловацкому не откажешь, а в ошибках и просчетах, собственно, германского командования, начиная от фельдмаршала Лееба и до самого фюрера, что возомнил себя лучшим стратегом всех времен и народов. А ведь русские правильно говорят – курочка по зернышку клюет, да сыта бывает. Так и оплошности немецких генералов стали теми же зернышками в клюве монстра, что совершенно изменили ситуацию.