Колыбель в клюве аиста

― Что понадобилось птичке в наших краях?

― По делу приехал, ― выдавил Мустафа.

― Какому делу?

Мустафа сжался.

― К кому приехал?

― Ни к кому, ― обрезал пацан.

И вдруг, когда, казалось, наметился лад, он взорвался, выпалил в слезах:

― Не хотел я! Не хотел!

― Да все нормально, дурья башка, ― начал успокаивать Рахманов.

― Я знаю, знаю, что значит "нормально". Посадите...

― Кто? Кого? Куда?

― Знаем куда...

Рахманов взглянул на меня, на дверь, и я, догадавшись о просьбе оставить их наедине, засобирался:

― Пожалуй, пойду.

― Загляни через часок.

2

Время убил в парке за шахматами. Конечно, никакой игры не получилось, мысли то и дело возвращались к происшествию. К тому же партнер за шахматным столом попался преехиднейший. Старикашка-пенсионер, сопровождавший каждый ход репликами вроде: "Гляди, чего захотел! На туру нацелился... Хочет сожрать. Кишка тонка..." или (в случае очевидного неудачного выпада соперника): "Вот молодец! Хитро закрутил! Мыслитель! Спиноза!.."

Я, сдав партию, вернулся в училище. Дежурка оказалась пуста. Молчал телефон, не скрипели сидения на расшатанной скамье ― не было ничего такого, что говорило о напряжении. Я поднял скомканный листочек, брошенный Рахмановым в мусорную корзину, разгладил на ладони. Листочек оказался обыкновенным телеграфным бланком с текстом телеграммы, написанным рукой ― ну, конечно! ― Мустафы. Мустафа просил прислать деньги. Я держал в руках черновик телеграммы, возможно, первый вариант, потому что большинство слов в тексте, скорее из-за экономии денег, были зачеркнуты, причем другой ручкой. Сочинял телеграмму пацан, судя по проставленной дате, сегодня, несколько часов тому назад.

Из рассказа самого Мустафы и со слов Рахманова потом история с телеграммой проступила в деталях ― я увидел, как Мустафа... протягивает в окошко заполненный бланк ― телеграфистка молниеносно пересчитывает знаки ― определяет плату, что-то в пределах трех рублей ― о, ужас! ― у него, у Мустафы, в наличии всего около двух рублей (НЗ не в счет!). Пацан, краснея, берет новый бланк, усаживается за стол и медленно, тщательно обдумывая каждое слово, составляет телеграмму. В Нальчик. Ему нужно тридцать рублей (НЗ не в счет), чтобы дотянуть до чего-то ― чего? До устройства на работу?.. Или... Жаль, что отнесся он к составлению телеграммы не совсем серьезно ― для него это урок, пусть небольшой, но урок, притом наглядный ― теперь ему ясно, насколько велика цена слов... Позже, со слов самого Мустафы, выяснилось, что так оно и произошло.

Мустафа сидел за огромным овальным столом наедине с телеграфным бланком. Рядом с незнакомым мужчиной, полным, в шляпе-тирольке с короткими полями и пузатым портфелем ― наверняка командированным, для которого составить телеграмму ― все равно, что щелкать семечки. Дяденька писал, да так стремительно, что Мустафа краем глаза ― будто невзначай, но в действительности зырко ― смог, хотя и с трудом, прочесть и запомнить текст телеграммы: "Вылетаю завтра первым рейсом позвоните на работу встретить меня хорошо Папа". Дяденька рванул к окошечку, за ним устремился и Мустафа... Дяденька вручил бланк ― девушка молниеносно подсчитала знаки, причем начиная с адреса ― раз, два, три, четыре... назвала плату ― Мустафе не удалось услышать, какую именно сумму назвала телеграфистка, и теперь все внимание сосредоточилось на дальнейших действиях девушки, очень важно было не упустить ничего в расчетной операции. Ага! Дяденька протягивает рубль ― девушка дает(!) сдачу двумя двадцатикопеечными монетами. Итак, ясно: телеграмма стоила дяденьке всего шестьдесят копеек. Мустафа снова садится за овальный стол, ставит перед собой два бланка, старый и новый. Задумывается...

На стул рядом опустилась старушка с бланком.

― Сынок, ― обратилась она к пацану, ― помоги. Не знаю, с какого конца подступиться.

Мустафа с удовольствием взял из рук старой женщины бланк.

― Тебе куда, мамаша? ― спросил он голосом бывалого дяденьки.

― В Тюмень, сынок, ― старушка протянула на замусоленном клочке бумаги адрес. ― Напиши, что вышла из больницы, жива-здорова, дома хорошо. Живу в достатке, в тепле. Что посылку, слава Богу, получила. Дошла в целости, сохранности. Напиши, чтобы не беспокоилась дочь, берегла себя, детишек берегла. А за посылку спасибо.

― Денег у тебя, мамаша, много? ― поинтересовался Мустафа.

Что за деньги? ― не поняла та.

― За телеграмму платить.

― Заплачу, как же.

― Две копейки за слово.

Текстом телеграммы, составленным для старушки, Мустафа остался доволен. Звучал он так: "Вышла из больницы посылку получила не беспокойся у меня хорошо..." Свою телеграмму он набросал бойко: "Срочно вышлите тридцать рублей до востребования главпочта меня хорошо Мустафа".