Колыбель ветров

Мне и Бобу были предоставлены почетные места в середине самолета, где мы могли без помех обозревать весь горизонт через прозрачный смотровой люк из плексигласа. Нам казалось, будто мы летели в огромном пузыре, через который можно было видеть землю прямо под собой. Едва самолет поднялся в воздух, к нам подошел Михи; ему тоже хотелось поглядеть вокруг. Глаза его расширились, а рот раскрылся в восторженной улыбке. К нам тянулись острые, как ножи, вершины горных кряжей, так что мы могли рассмотреть каждую складку. Мы сделали несколько кругов над горой Мофета на высоте десяти тысяч футов. Под нами и впереди, насколько простирался взор, тянулись Алеутские острова. Какое прекрасное зрелище! Мы обозревали пространство в радиусе не менее ста миль. Из-за горизонта один за другим появлялись отдаленные острова. Прямо по курсу лежал заснеженный вулкан Канага, напоминавший своим видом Фудзияму, какой ее представляют на картинах. Под нами виднелся одинокий, таинственный остров Бобровый, еще дальше - гористый Танага, и совсем вдали - Горелый. Тонкий слой белого тумана, похожий на помятую простыню, поднимался веером из открытого моря у северных берегов Канаги и Бобрового; самые же острова отчетливо выделялись в бирюзовом море и казались камешками, какие выкладывают вдоль садовых дорожек, - только эти были крупнее, в зеленую и черную крапинку, и аккуратно располагались с равными интервалами в северной части Тихого океана по направлению к Сибири.

Мы летели высоко над запорошенной снегом вершиной Канаги. С севера он выглядел красивым конусом правильной формы, вздымающимся прямо из Берингова моря, а с юга простирался обширным плоскогорьем. В тот день легкая струйка дыма курилась из жерла кратера. Далеко внизу лежало широко раскинувшееся плато с сотнями небольших водоемов, и каждый так ярко сверкал на солнце, что весь остров походил на бледно-зеленый кристалл, украшенный с одного конца голубоватым бриллиантом конической формы.

Затем мы стали рассматривать с высоты скалистый остров Бобровый, маленький и неприступный горбатый вулкан, выступающий из воды между островами Канага и Танага. Он потух несколько столетий назад и с тех пор сильно пострадал от выветривания.

По переговорному аппарату я спросил командира корабля, не может ли он снизиться, чтобы мы сумели рассмотреть кратеры Танаги. Нам было оказано такое одолжение, и мы чуть не залетели прямо с самолетом в один из них. Я и Боб щелкали фотоаппаратами так часто, как только могли. Боб оперировал одной из наших камер - Аргусом, а я воевал со старым Сине-Кодаком профессора Бартлета, стараясь не выпустить его из своих рук всякий раз, когда нажимал на спуск. Мы летели настолько низко, что заглядывали в самые кратеры, так что нам удавалось разглядеть все подробности их дна, покрытого пемзой. Но мы испытали некоторое разочарование, потому что надеялись увидеть языки пламени и расплавленную добела бурлящую лаву, а никаких признаков активности вулкана не обнаружили. Огонь, газы и лава со взрывной силой, достаточной, чтобы произвести извержение, и более чем достаточной для удовлетворения нашего любопытства, таились где-то в его недрах.

Когда мы летели над открытым морем, вдали неясно обозначился остров Горелый, возникая подобно коническому срезу шоколадного мороженого, плавающего в зеленоватой содовой воде. Подлетев ближе, мы увидели, что склоны острова покрыты вечными снегами, перемежающимися здесь и там с черным пеплом и потоками лавы. Белоснежная мантия заканчивалась зеленой отделкой. Растительность начиналась у самой горы и доходила до середины крутых склонов, где брали верх лед и пепел.

Мы летели приблизительно на высоте пяти тысяч футов над уровнем моря, а до остроконечной вершины Горелого под нами оставалось каких-нибудь триста футов. Она имела правильную коническую форму и, по словам геологов, состояла из базальта и базальтовых пирокластических отложений [14]. Под правым крылом самолета показалось несколько озер, разместившихся в трещинах ледника, который висел на юго-восточном склоне. Они ярко выделялись своим темно-голубым, почти кобальтовым цветом на фоне белого снега. Один из членов экипажа приподнял тяжелую плексигласовую крышку люка, чтобы мне было удобнее фотографировать. Мощные потоки холодного воздуха со свистом налетали на нас, ударяя в лицо, когда мы высовывались, чтобы полюбоваться захватывающей дух красотой горы, над которой так низко кружил наш самолет.