Колыбель ветров

Один из черепов обладал странной особенностью. Передний шов, на соединении двух лобных костей, был широко рассечен. Второй череп был необычно широким даже для черепа алеута. Один из скелетов заклинился между обвалившимися плитами, и нам удалось извлечь только верхние конечности. Здесь имелся целый набор каменной утвари — светильники, мотыги и скребки, а также проломленный череп морской выдры, нижняя челюсть морского льва и лопатка тюленя. Мы собрали все находки и пометили бирками. Желая удостовериться в том, что глубже ничего не оставалось, я начал копать траншею и дошел до скалы на целый фут ниже камней. Нам не попались ни циновки, ни какие-либо другие предметы, бывшие в обиходе в те времена, но легко поддающиеся разрушению. Большая их часть истлела вследствие атмосферных воздействий после обвала потолка пещеры. Мы пытались подкопаться под обвалившуюся скалу, но наши усилия были тщетны из-за того, что ее придавили другие каменные плиты. Мне удалось протянуть руку до самого плеча под них и между ними, но безрезультатно. Сдвинуть это нагромождение камней можно было, лишь прибегнув к динамиту. Мы были раздразнены, но могли взять с собой лишь отдельные образцы того, что, по-видимому, скрывалось под многими тоннами камня.

Джонни заметил мое разочарование. Он тут же принялся рассказывать о другой пещере, тоже на южной стороне острова, но где точно, он не знал. Если бы только удалось найти эту пещеру, в ней-то наверняка должны были сохраниться мумии, поныне закутанные в древние одеяния. Может быть, она находилась где-то совсем близко. Отец Джонни рассказывал об этой пещере очень давно, и, по-видимому, никто, кроме него, не знал ее местонахождения. Это была очень опасная пещера, "малухакс".

Джонни подвел меня к краю отвесной скалы и указал на вытянувшийся в море полуостров.

— Недалеко от его крайней точки, — сказал он, — сохранились остатки некогда стоявшей здесь деревни — несколько ям от барабор. В прежние время тут жило много народу. Пещера, которую мы пытались раскопать, служила этим людям местом для захоронений.

Джонни пояснил:

— Вы и Рыжий — единственные белые, видевшие эту пещеру и эту древнюю барабору. До вас сюда не приходил ни один белый.

Рыжий был в восторге и попросил меня сфотографировать его с черепами на коленях, что я и выполнил — просто так, желая его позабавить. Затем он потребовал, чтобы и Джонни снялся с черепами. Хотя алеуту это предложение и не пришлось по вкусу, он сделал нам это одолжение… молча и со столь явным трепетом, что Рыжий, к пущему смущению Джонни, расхохотался. Я забрал у Джонни черепа, похлопал его по спине и, извинившись перед ним, сказал, что он может не прикасаться к черепам, если не хочет.

— Я вовсе не боюсь, — ответил тот смело и нервно рассмеялся. Но я заметил, что он все же обходит груду человеческих останков. Однако Джонни поступал так не совсем из страха. Алеуты не боятся ни смерти, ни того, что с нею связано. Как известно, в прежние времена они хоронили усопших родственников в стенах своих полуземлянок и сами продолжали жить в них, а знахари, как мы уже упоминали, зачастую проводили осмотр трупов.

Поведение Джонни, как и поведение пожилых алеутов в школе, по-видимому, объясняется главным образом недавними запретами, впервые введенными православными священниками. Пещеры захоронений — остатки древних запрещенных обычаев, и в представлении Джонни черепа, найденные там, были чем-то нечистым, даже заразным. Возможно, что брать их в руки грешно. Вместе с тем он не побоялся бы дотронуться до трупа какого-нибудь человека, должным образом похороненного после христианского обряда, или даже поцеловать в губы усопшего родственника, как это принято у алеутов.

Мы отнесли наши тщательно размеченные бирками образцы на катер, где Дон позволил мне использовать платяной шкафчик под лабораторию. Рядом стояла скамья, и я тотчас же приступил к делу и стал складывать свои находки для просушки.

Едва я успел закончить, как вернулись охотники, тащившие еще шесть оленьих туш, и мы были готовы к отплытию.

На обратном пути все складывалось как нельзя лучше. Солнце играло на далеких горных вершинах, и на борту все радовались успешной поездке. Старый Диркс преподнес нашему повару большой кусок оленины и, придя в хорошее настроение, продолжил рассказ о пещерах на Сигуаме и Амухте. Он был уверен, что на верхних склонах Амухты имеется пещера с мумией старика, сидящего в кожаной байдаре.

Джордж и Джонни Прокопьевы подошли к нам, и мы вместе разложили карты, а Диркс указывал, где некогда располагались селения на Атхе. Теперь он делал это не колеблясь. Вскоре я нанес на карту двадцать селений величиной от крупных деревень до небольших рыбацких поселков. Некоторые из них возникли еще до прихода русских, а одно, как уверял Диркс, было древнейшим селением острова Атха.

— Такое древнее, что кости захороненных там людей не похожи на наши, они гораздо крупнее.

Тут начался рассказ — рассказ о древних обычаях, и я поспешно заносил его в свою записную книжку. Вот часть этой истории.