Колыбель времени

Ничего себе кабинетик! Красиво жить не запретишь, посол Испании позволил себе устроиться с комфортом и роскошью. Интересно, как Филипп смотрит на такие излишества или все оплачено из кармана самого Ренарда? Тогда он один из богатейших людей Испании. Так нечестно, мы с Серегой, значит, почти в слугах ходим, при том что старательно помогаем Елизавете, а этот паразит живет барином, то и дело ставя палки в колеса?

Меня вдруг пронзила мысль, что это мы в оппозиции, а он делает правильное дело! Как наш институт называется? Институт исправления истории. Может, Антимир Артура сюда прислал именно ради этого исправления, а для правдоподобности нас с Серегой в качестве ненужного балласта, который, как мешок с песком с воздушного шара, выбросить можно и в Тауэр, и вообще на эшафот. Я тут же мысленно скрутила пудовый кукиш всем сразу: Артуру, Антимиру и императору Карлу заодно.

Когда мне что-то угрожает, силы удесятеряются, а злость вообще возрастает кратно угрозе. В данный момент угроза была смертельной, потому злость зашкалила. А вот фиг вы меня одолеете! Я тоже не из простых, я медицинский прошла, это вам не Серега с его экономическим мышлением, мы людские смерти видали и с того света людишек вытаскивали! Но Антимир за такие фокусы у меня поплатится, когда вернусь, ох, поплатится…

— Милорд, мне нужно с вами поговорить.

Глаза у Артура все такие же цепкие, а губы противные, Жуков никогда не станет приятнее. Но мне на его внешность наплевать, пусть жена страдает.

— Теперь я хочу предложить тебе сделку. Ты посоветуешь королеве оставить мою Рыжую в покое и позволить ей уехать в Хэтфилд и вообще забудешь о нашем существовании. Никаких замужеств или попыток убить.

Артур хмыкнул:

— А что взамен?

Теперь он мог торговаться, и я понимала почему, теперь ребенок Мэри уже не был столь необходим, обошлись без него. Даже если я скажу, где живет Мэри, это ничего не изменит. Но я все предусмотрела.

— Женщина с ребенком на континенте, даже я не знаю где. Правда не знаю, Артур. Но знаю одно: если со мной или Рыжей что-то случится, вся Европа услышит эту историю с доказательствами.

Артур буравил меня глазами так, словно хотел влезть в душу. Я очень не люблю, когда в нее лезут, особенно такими грязными руками, но тут вытерпела, смотрела в ответ прямо и уверенно. Конечно, он пытался понять, не блеф ли это.

— Это не блеф, мой дорогой. Ты можешь отправить меня на дыбу или просто в Тауэр, но сделаешь только хуже. Подумай.

— Я должен был сразу понять, что это ты везешь девку…

— Ошибаешься, я всего лишь отвлекающий маневр. Ты же бросился за мной?

— Ноайль?

— Я не знаю кто, Артур. Но я понимала, что должна иметь такой козырь против тебя.

Длинные пальцы Ренарда сжались, сломав что-то, что он держал в руке, но бедолага не обратил внимания. Я порадовалась, что под его рукой оказалась не моя шея, хотя ему этого очень хотелось. Пора уносить ноги, пока взбешенный Жуков не загрыз меня прямо здесь и сейчас.

— Завтра Елизавета пойдет просить королеву об отъезде в Хэтфилд, и Ее Величество по твоему совету даст разрешение.

Уже у двери я обернулась и добавила:

— Если этого не случится, вся вина ляжет на тебя, Артур…

Выражение его лица и глаз не изменилось, только губы из ниточки разжались, чтобы произнести:

— Какая же ты дура, Катя! У тебя была возможность изменить мир, а ты со своей Рыжей…

На этом наше с ним общение закончилось.

Дома я действительно объявила Елизавете, что та должна идти и просить разрешение удалиться.

— Почему? Где ты была?

— Ваше Высочество, можно я пока не буду рассказывать? У меня есть свои секреты, но их не раскрывают во дворцах…

Королева на просьбу Елизаветы ответила недовольно, что подумает, но в тот же день пришло распоряжение удалиться в Хэтфилд и жить там.

Слава богу!

Королева

Где-то там в Хэмптон-Корте маялась без мужа королева Мария, не сумевшая не только родить долгожданного наследника, но и вообще забеременеть. По Европе разъезжал ее несчастный супруг, изыскивая поводы, чтобы не торопиться к нежеланной жене. По всей Англии уже пылали костры, возносившие на небеса души протестантов. А в Хэтфилде младшая дочь давно почившего короля Генриха словно забыла обо всем остальном свете. Она жила той жизнью, о которой мечтала долгие тяжелые месяцы в Вудстоке и потом в Хэмптон-Корте.

Могло ли быть большее счастье — просыпаться по утрам, зная, что тебя никто не охраняет, что после завтрака придет учитель, что после любимых занятий можно поехать покататься верхом, просто погулять в парке, не спрашивая разрешения у противного Бедингфилда, что вечером будут долгие посиделки у камина, вдоволь музицирования, но главное — может приехать Роберт Дадли! Умница, великолепный собеседник, очаровательный льстец, всецело преданный ей душой.

Душой, но не телом. Елизавета слишком хорошо знала цену даже мимолетной страсти, а потому с ужасом думала о том, что будет, если Роберт станет претендовать на физическую близость. Но у Дадли хватало ума не настаивать. Пока не настаивать.

А жизнь в Лондоне шла своим чередом.