Колыбель жизни (СИ)

— Встань на левое колено, барон Ольтиц. Я посвящаю тебя в орден рыцарей моего сердца и дозволяю служить мне! Клинок поочерёдно коснулся плеч новоявленного рыцаря. Как того требовал обычай, барон с силой поцеловал королевскую шпагу — так, что из губы пошла кровь. Ходили слухи, что этот обряд позволял по цвету крови определять чистоту помыслов претендента, Андрею очень хотелось об этом спросить, но ситуация не располагала к откровенностям. Мариция убрала клинок в ножны и вернулась на трон:

— Можешь занять место среди своих названных братьев, Рыцарь Ольтиц. Вытирать кровь вновь посвящённый при королеве не посмел, и только подойдя к строю других рыцарей ордена, приложил к рассечённой губе платок.

С этого дня жизнь принца Андрея превратилась в ад приёмов, судебных разбирательств и редких балов, на которых отдыхать тоже не приходилось — всё по этикету и строго в отмеренных рамках. Помимо прочих ограничений, Мариция запретила ему ходить в казармы и общаться с солдатами, офицерами и генералами армии, гвардии и полиции. Да и предстоящая свадьба не предвещала никаких перемен в его новом образе жизни, даже обещанный малый трон и доступ в спальню супруги служили слабым утешением. Но Андрей всё же нашёл себе отдушину от ужасов дворцовой скуки — один из рыцарей сердца королевы содержал в столице плац и тренировочный зал, где собирались все остальные участники ордена. Принц поначалу сторонился этой братии, но от вынужденного бездействия стал ходить на их турниры, истязая тело постоянными тренировками и учебными боями. Мало того, со многими из рыцарей Андрей даже подружился, ведь там, в большинстве своём, собирались люди близкие ему по духу. А традиция становиться рыцарем сердца одинокой королевы — на деле оказалась не такой уж и страшной. Обязанностей у вступивших в орден насчитывалось всего-навсего три: совершать подвиги, постоянно демонстрировать готовность отдать свою жизнь в битвах во славу её имени и сопровождать королеву в качестве телохранителей.

* * *

Посыльный к принцу Андрею от королевы Мариции прибыл в неурочный час — слишком рано для официальных приёмов, а для ночных балов — чрезвычайно поздно. Лакей задыхался от непривычно быстрого бега и не мог толком ничего объяснить, только и сказал, что хранители поймали шпиона от еретиков и сейчас, скорее всего, начнут процедуру допроса.

Андрей быстро оделся и тотчас явился в тронный зал.

— Принц, вы идёте сопровождать меня в темницы, — на ходу бросила Мариция, стремительно направляясь к боковому выходу. Андрей запутался в складках и пышностях официального костюма, замешкался, и чтобы не отстать, ускорил шаг больше дозволенного этикетом:

— Ваше величество, я могу это сделать и без вас, нас с детства приучали смотреть на пытки…

— Довольно! Запомните, мой будущий супруг, все решения принимаю только я, и они не оспариваются. В нашем королевстве, в отличие от вашего царства, пыточная камера входит в церемониал воспитания принцесс. Оставалось молча заскрипеть зубами, ругая про себя дикие методы обучения, и покорно спускаться следом за королевой по нескончаемой винтовой лестнице. И только в подвале, перед дверью в пыточную, Мариция позволила себе немного слабости. Внезапно схватив Андрея за руку, она крепко сжала ему пальцы и тихо сказала:

— Даже и не смей думать, что я злобная и бессердечная кровопийца.

Мне очень страшно, но надо быть сильной, и ты мне в этом поможешь — будешь стоять рядом, как стальная стена, и молчать, чтобы я чувствовала твоё спокойствие и твоё плечо! И опять у Андрея что-то кольнуло там, где ещё оставался едва заметный шрам от Ордена Бессмертия. А в голове мелькнула мысль: «Боги, какая же она, в сущности, ещё девчонка, ей бы в куклы играть, а не нести ярмо жуткого государственного механизма».

Если тронные залы дворцов пестрили разнообразием и соревновались в великолепии, то темницы и казематы везде строились чрезвычайно однотипно: низкие сводчатые потолки из тёмного базальта, тяжеленные дубовые двери, окованные железом, и маленькие окошки с толстыми прутьями решёток. Попав в подземелья любого дворца, невозможно было понять — в каком из королевств или царств ты находишься, разве что, догадаться по цвету и покрою мундиров молчаливых охранников. Хранители явно не ожидали появления королевы, и пытки шли полным ходом. Пленный еретик представлял собой жалкое зрелище — так хорошо над ним успели поработать палачи. Все хранители в неровном свете факелов выглядели, словно братья-близнецы — в одинаковых белых плащах с опущенными на глаза капюшонами. Только сейчас их одеяния смотрелись отнюдь не белоснежными, как требовала их вера, а были обильно забрызганы чужой кровью. Мариция с ходу постаралась забрать инициативу переговоров себе. Ведь в искусстве словесных споров духовники Истиной Веры не знали себе равных. Им только позволь говорить, так потом и слова не вставишь!

— Что он успел рассказать?

— Ничего конкретного, ваше величество, сплошная еретическая ложь и хула на Истинную Веру, — ответил за всех старший хранитель.

— Пусть говорит! — потребовала королева.