Колыбель

— Законы нашего мышления, не видят разницу между сновидением и бодрствованием. Потому, что рабу снится, можно определить его намерения. Если он убьет кого-нибудь во сне, то убьет и наяву. «Минутка откровения» — введенное мной к исполнению обязательство, согласно которому, каждый раб после пробуждения от сна, обязан рассказать, что снилось. Что может быть лучше того, чтобы заранее предотвратить преступление? Практика показала — ничего. Вам отдельные комнаты или совместную? — сказал Корсиканец.

— Совместную, — сказала Люция.

— Я провожу вас. Уже поздно, нужно отдыхать, а завтра мы встретимся у меня и поговорим, — сказал он.

Мы зашли в лифт, спустились и вышли в длинный коридор. Коридор не подвергся евроремонту, стены из камня, окон нет. Коридор освещают лампы, реагирующие на движение. Корсиканец идет и произносит:

— На свободе, в небе ясном,

Я летал, в порыве страстном.

Будучи царем небес,

Охранял прекрасный лес:

От пожаров, загрязнений,

От наглых чужих вторжений.

Кто?! Рождал ярость во мне,

В главном птичьем короле.

Кто?! В глаза мне кровь налил,

И мой взгляд теперь не мил.

Слюни в бешенстве пуская,

Устремлялась в бой вся стая.

В гневе погрязшие орлы,

Разрывали на куски.

Бились, до смерти, от страха –

Умереть и потерять,

Наслаждение полета,

Что давала им свобода;

Это делало сильнее

Их, выносливей и злее.

Когти острые вонзая,

Кожу с мяса сдирая.

Но, к концу ведет начало,

И орлов пало немало.

Стала ярость — красотой,

Усмирив характер свой.

Жизни нет в моих глазах,

Но мой взгляд, и впредь, вселяет страх.

— Великолепно! — сказал я.

— Называется «Орёл». Путаюсь реализоваться как поэт, — сказал он.

— У вас все получится, — сказал я.

Мне кажется, что коридору нет конца, идем, идем, идем… Божест останавливается и обращает взгляд на стену.

— Что случилось? — сказала Люция.

Божест кивнул головой на стену. На сырой стене каждые несколько метров повторялось одно и то же странное граффити — одна строчка, написанная белой краской:

Бог умер. Ницше.

Божест скинул рюкзак с плеч, достал баллончик с синей краской и под каждой надписью дописал:

Ницше умер. Бог.

— Что с ним? — сказал Корсиканец.

— Синдром Бога, — сказала Люция.

— Боюсь, что здесь ему будет нелегко, — сказал Корсиканец.

— Справится, — сказала Люция.

Мы дошли до дверей. Корсиканец пожелал нам хорошего отдыха, и сказал, что завтра пришлет рабов за нами. Не успели расположиться, как нам принесли еду. Подкрепившись и приняв душ, мы легли отдыхать.

— Ты действительно можешь растолковать сновидения? — сказал я.

— В этом нет ничего сложного. Главное — говорить уверено, не запинаться и объяснять подробно. Ты же сам говорил, что сновидение, это всего лишь…

— Галлюцинация, — сказал я.

— Верно! Оно вовсе не несет в себе никакого смысла, — сказала она.

— Как думаешь, что здесь является Джиньянк? Может Корсиканец? — сказал я.

— Не думаю что он, уж больно всё просто. Я могла его убить, как только увидела. Нет. Джиньянк не Корсиканец, — сказала Люция.

— А кто? Или что?

— Я пока не знаю. Завтра поговорим с ним и попробуем выяснить. А сейчас нужно отдохнуть.

— Там, на корабле, ты сказала, что в Аду пытают души тех, кого ты любишь. Это правда? И что на самом деле произошло в Раю, после чего тебя сбросили в Ад?

Глава 11

История Люции.

Вы, люди, всю историю изменили и продолжаете менять с большой скоростью. В Библии вы описываете нас так, словно действительно выдумали, она больше похожа на сказку. Многие моменты из нее, я просто не помню, а многие вы переписали по-другому, например, Папа у вас стал похож на Дед Мороза. Ты, наверное, задумываешься, почему Папа мне помогает после того, как я поднял восстание и попытался свергнуть его. На самом деле не было никакого восстания и ссылок в Ад. Людям свойственно, да и не только людям, переписывать историю, для того чтобы манипулировать теми существами, от которых они скрывают истинную правду. Наша истина такова: