Колыбельная

В зыбком тумане будущего я не различаю вообще ничего. Не вижу вообще ничего, кроме продолжения прошлого. Ещё больше проблем, ещё больше людей. Меньше биозахвата. Но больше страдания.

— Я вижу нас вместе, — говорит Элен. — Навсегда.

Я говорю: если тебе этого хочется.

И она говорит:

— Что это значит?

И я говорю: всё, что тебе самой хочется, то и значит. Это ты у нас водишь марионетки за ниточки. Ты сажаешь семена будущих всходов. Ты меня колонизируешь. Оккупируешь. СМИ, наша культура — всё откладывает яйца у меня под кожей. Большой Брат наполняет меня желанием удовлетворять потребности.

Нужен ли мне большой дом, быстрый автомобиль, тысяча безотказных красоток для секса? Мне действительно всё это нужно? Или меня так натаскали?

Всё это действительно лучше того, что у меня уже есть? Или меня просто так выдрессировали, чтобы мне было мало того, что у меня уже есть, чтобы это меня не устраивало? Может, я просто под властью чар, которые заставляют меня поверить, что человеку всегда всего мало?

Серое марево в зеркале зыбится и клубится. Это может быть что угодно. Не важно, что ждёт меня в будущем — всё равно оно меня разочарует.

Элен берёт меня за другую руку. Она держит меня за руки и разворачивает лицом к себе. Она говорит:

— Посмотри на меня. — Она говорит: — Тебе Мона что-нибудь говорила?

Я говорю: ты любишь только себя. А я не хочу, чтобы меня использовали. Мной и так уже пользовались достаточно.

Люстры под потолком тускло поблёскивают серебром в лунном свете.

— Что она тебе наговорила? — спрашивает Элен.

Я считаю — раз, я считаю — два, я считаю — три…

— Не делай этого, — говорит Элен. — Я люблю тебя. — Она сжимает мне руки и говорит: — Не отгораживайся от меня.

Я считаю — четыре, считаю — пять, считаю — шесть…

— Ты в точности как мой муж, — говорит она. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.

Это легко, говорю я ей. Просто заколдуй меня «на счастье».

Элен говорит:

— Нет такого заклинания, на счастье. — Она говорит: — Для этого есть наркотики.

Я не хочу, чтобы мир стал хуже. Я не хочу его портить. Я просто хочу разобрать тот бардак, который мы уже сотворили. Перенаселённость. Загрязнение окружающей среды. Баюльные чары. Та же магия, которая сломала мне жизнь, теперь должна её исправить. По идее.

— И мы это можем, — говорит Элен. — У нас есть нужные заклинания.

Заклинания, чтобы исправить вред от заклинаний, исправляющих вред от других заклинаний, а жизнь становится всё хуже и хуже. Мы даже представить себе не можем, насколько хуже. Вот оно — будущее, которое я вижу в зеркале.

Мистер Юджин Скиффелин со своими скворцами, Спенсер Бэйрд со своими карпами, история знает немало примеров, когда хорошие люди пытались исправить несовершенный мир, но делали только хуже.

Я хочу сжечь гримуар.

Я пересказываю Элен, что мне сказала Мона. Что она наложила на меня заклятие, чтобы сделать меня своим бессмертным рабом-любовником на целую вечность.

— Мона тебе солгала, — говорит Элен.

Но откуда мне знать? Кому верить?

Серое марево в зеркале, будущее — может, оно для меня не ясно, потому что сейчас для меня вообще ничего не ясно.

Элен отпускает мои руки. Она разводит руками, как бы обнимая шкафы эпохи Регентства, столы времён Гражданской войны и вешалки в стиле итальянского ренессанса, и говорит:

— Но если реальность — это всего лишь чары, наваждение, если на самом деле ты вовсе не хочешь того, что, как тебе кажется, тебе хочется… — Она подходит ко мне вплотную и говорит: — Если у тебя нет свободы воли. Если ты даже не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Если на самом деле ты не любишь того, кого, тебе только кажется, что любишь. Тогда что остаётся, ради чего стоит жить?

Ничего.

Есть просто мы — посреди всей этой мебели.

Думай о безграничном открытом космосе, о пронзительном холоде и тишине, где тебя ждут жена и ребёнок.

И я говорю: пожалуйста. Я прошу у неё телефон.

В зеркале по-прежнему переливается серое марево. Элен открывает сумочку, достаёт свой мобильный и протягивает его мне.

Я открываю крышечку и набираю 9-1-1.

Женский голос на том конце линии:

— Полиция, пожарная охрана или «Скорая помощь»?

Я говорю: «Скорая помощь».

— Где вы находитесь? — говорит голос в трубке.

Я называю ей адрес бара, где мы встречались с Нэшем; бара рядом с больницей.

— Причина вызова?

Сорок танцорок из группы поддержки спортивной команды получили тепловой удар. Женской волейбольной команде срочно требуется искусственное дыхание по методу «рот в рот». Группе манекенщиц необходимо пройти обследование груди. Я говорю, что если они найдут полицейского врача по имени Джон Нэш, то пусть он немедленно выезжает. Если они не найдут Нэша, тогда не стоит беспокоиться.

Элен забирает у меня телефон. Она смотрит на меня, моргает — раз, второй, третий — и говорит:

— Что ты задумал?

Всё, мне остаётся, может быть, единственный способ обрести свободу — сделать то, чего мне не хочется сделать. Остановить Нэша. Пойти в полицию и сознаться. Принять наказание.

Взбунтоваться против себя. Вот что мне нужно.