Колыбельная для брата

— Лучше ты сама подровняй, а то в парикмахерской оболванят, как репку. У них со школой тайный сговор… Буду опять лопухастыми ушами махать.

Мама засмеялась:

— Ну, сколько лет подряд можно вбивать себе в голову эту чепуху? У тебя нормальные уши, даже симпатичные.

— У слонов тоже симпатичные.

Мама обняла Кирилла за плечи, качнула туда-сюда (он опять просыпал несколько горошин) и вздохнула:

— Ох, в самом деле, до чего же костлявый…

— Зато закалённый, — заметил Кирилл.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — торопливо сказала мама. — Не говори зря.

Она была немного суеверна. Видимо, все мамы немножко суеверны, когда дело касается сыновей.

— Ничего не «тьфу», — возразил Кирилл. — Ты летом переживала, а я даже ни разу не чихнул.

Всё лето Кирилл проходил в майке, шортах и босиком. Только если шёл в кино или библиотеку, надевал рубашку и сандалеты. Но это случалось не чаще одного раза в неделю. Дед сказал в конце весны, что в парусном деле нужны закалённые люди, и Кирилл закалялся добросовестно.

Мама сначала боялась. Говорила, что во всём надо знать меру, иначе можно и посреди тёплого лета схватить воспаление лёгких. Вспоминала, как болел Кирилл два года назад. Кроме того, она утверждала, что ходить всюду босиком неприлично. На это Кирилл ответил однажды, что половина людей на Земле всю жизнь ходит босиком.

— Где это?

— В Индии, в Африке, на островах всяких… Если посчитать, знаешь сколько наберётся!

— Но это же в тропиках!

— А здесь чем не тропики?

Лето выдалось сухое и жаркое. Ветер иногда приносил тонкий дым, который пощипывал глаза. Солнце делалось неярким и круглым — без лучей. Это горели где-то леса и торф.

В те дни, когда не было дымки, солнце палило, как в Аравийской пустыне. К середине июня с плеч у Кирилла слезли три слоя сгоревшей кожи, и наконец загар стал прочным, как броня. Волосы выгорели добела. Самому Кириллу иногда казалось, что у него даже кости прокалены солнцем…

Мама наконец махнула рукой. У неё хватало забот с Антошкой, который родился в конце мая.

— Дед говорит, что я похож на негатив, — сказал Кирилл. — Волосы бесцветные, шкура тёмная. Хоть печатай наоборот.

— Почему вы зовёте его Дедом? — спросила мама. — Дед да Дед, только и слышишь. Неужели он не обижается? Ему же двадцать четыре года.

— А чего ему обижаться? Он привык. Это из-за Митьки.

— Из-за какого Митьки?

— Ну, помнишь, прибегал такой курчавый? Это его внук.

— Какой внук? Бог с тобой…

Кирилл засмеялся:

— Да правда внук, только двоюродный. У Деда племянница есть, а она его старше. Так ведь бывает. А Митька — её сын. Вот и посчитай.

— В самом деле, — сказала мама. — Забавно… Ну, если точно говорить, это называется «внучатый племянник».

— Ну а он тогда «дедистый дядя». Или «дедовый». Всё равно — Дед.

— А я думала, это его братишка. Они так похожи…

— Только с виду. Митька знаешь какой сахар! И привидений боится. Вечером дома ни за что один не сидит. Дед с ним замучился.

— Почему же он с ним мучается? Где у этого Митьки родители? Они живы?

— Конечно. Только они геологи, в экспедиции ездят.

— Бедный ребёнок… Всё время ездят?

— Не всё время, но часто…

Мама вздохнула.

— Вот и папа наш тоже ездит…

— Ещё пять дней, — утешил Кирилл. — Протянем.

— Протянем, — согласилась мама. — Ты у меня герой… А в школе как? Всё в порядке?

— Вроде… Чего это ты среди ночи про школу вспомнила?

— Ты сам вспомнил. Всё проезжался сейчас насчёт школы.

— Это я так. У меня переходный возраст, я над всем и-ро-ни-зи-рую.

Мама опять взлохматила ему волосы.

— Ну, беги спать.

— Угу…

Кирилл пошёл к себе и завалился в постель, надеясь увидеть продолжение сна. Но ничего он не увидел. А проснулся уже утром от шумных голосов: неожиданно вернулся из Риги отец.

Отец весело рассказывал, как пустился на хитрость: позвонил на завод, попросил прислать телеграмму, что срочно нужен на производстве. Потому что, в самом деле, на заводе масса дел, а совещание занудное и организовано бестолково: не столько говорят о деле, сколько осматривают достопримечательности…

Кирилл выскочил в большую комнату и облапил отца за круглый живот:

— Папа! Сбежал, да? Вот молодец!

Отец ухватил Кирилла под мышки, слегка приподнял.

— Эх, не подкинуть уже. Больно длинен… Я тебе подарок привёз.

Подарок был что надо! Алая майка с крутобокими маленькими каравеллами и галеонами, разбежавшимися по плечам, спине и коротеньким рукавам. На груди у майки была напечатана старинная карта полушарий с пальмами, китами, индейцами и средневековыми городами. Хоть вешай на стену и любуйся.

— Ух ты! — восхищённо сказал Кирилл. — Урок истории и географии! Вот бы в школу в такой заявиться!

Но в школу надо было идти в форме. Несмотря на жару. В других школах было не так строго: разрешалось ходить без курток, но там, где учился Кирилл, появилась новая директорша и завела железный порядок. Это была дама крупных размеров, с громким голосом и суровым нравом, хотя порой хотела казаться добродушной. С первого дня она получила от старшеклассников прозвище Мать-генеральша…