Колыбельная для бронехода (СИ)

Антон и его помощница ушли беседовать с ним, и когда я начал подумывать, как бы мне подслушать, появилась сама Дани и позвала меня внутрь.

— Что-то ты выглядишь обеспокоенной, — заметил я.

— Сейчас и ты будешь.

27. Консультация и один древний русский анекдот

— Что-то ты выглядишь обеспокоенной, — заметил я.

— Сейчас и ты будешь.

Мы вошли.

— Знакомьтесь, — сказал Антон, — это герр Равенсхофф, а это…

— Фрайгерр Ковач, — сказал Равенсхофф, — надо же, какая честь для меня встретить вас лично. Я, признаться, не поверил, когда по прибытии узнал о вас.

— Ага, и вам здравствовать, герр Равенсхофф. И какими же судьбами вас занесло на такую глубину Жопы Орла?

— Работа, фрайгерр Ковач, что ж еще.

— Можно просто «сэр», потому как в Содружестве бронеходчики — нетитулованная знать, а не как у вас. А кем вы работаете?

— Юридический и коммерческий консультант, специалист по межпланетной и корпоративной политике среди прочего. «Равенсхофф и Ко», ведущая компания на Нойес-Дойчланд[1]. Прилетел консультировать господина Кастильо.

Я перевел взгляд на Антона:

— Однако же…

— А это не я. Это, как сам герр Равенсхофф сообщил, Меркадо. Я не знал до сего момента, что Рамон даже умудрился нанять консультанта, да еще и не абы кого. И, в общем, герр Равенсхофф сразу же нас крепко огорчил…

Я откинулся на спинку стула и обменялся взглядами с Антоном и Дани.

— И чем же? — спросил я у германца.

— Сэр Ковач, сразу же по прибытии я узнал, что на стороне революции сражается военнослужащий Содружества… То есть вы, и это очень все усложняет. Могу я узнать, в каком порядке вы оказались здесь?

— А в чем вообще дело? — осторожно спросил я.

— В симметричном ответе остальных участников ОЛП-пакта. Проще говоря, Содружество, как мне видится, нарушило принцип невмешательства в дела вольной планеты. И когда о вашем участии на стороне революции станет известно в остальной галактике — а это случится через несколько дней, когда два корабля, которые сейчас на орбите, вернутся обратно — есть опасность, что кто-нибудь, например Рейх, пришлет своего бронеходчика на помощь законной власти. Или не одного. И не с пустыми руками, а на современном бронеходе. Вот потому я и спрашиваю, что привело вас сюда и каков ваш статус.

Вздыхаю.

— Я дезертировал, чтобы принять участие в борьбе как частное лицо. Второй корабль, если вы не знаете, привез следака, который собирается расследовать мое исчезновение. А причины… Знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Одну минуту, господа.

Я сходил к своему шкафчику в ангаре бронеходов и принес планшет с той злосчастной записью.

Равенсхофф смотрел ее молча, едва заметно помрачнев, а затем отодвинул от себя планшет, словно ему физически неприятно, когда подобная вещь лежит рядом с ним.

— Вопросы сняты, сэр Ковач. Что ж, как минимум мы можем считать вероятность прибытия рейховского айзенриттера стремящейся к нулю…

— Кого-кого? — переспросила Дани.

— Айзенриттер — германское выражение, обозначающее бронеход с сидящим внутри пилотом, а также просто германского бронеходчика, — пояснил я.

Антон поправил очки на носу.

— Герр Равенсхофф, почему вы считаете, что Рейх не пришлет бронеходчика? Только что вы говорили обратное.

— Только что я увидел видеозапись, которая в корне меняет ситуацию. Теперь мне без лишних слов понятно, почему сэр Ковач здесь, и любой германский бронеходчик будет с ним солидарен в этом вопросе.

— Ну так бронеходчики — это один разговор. Но мне сдается, что вашему кайзеру, скажем прямо, плевать на человеческие драмы далекой планеты, его волнуют вопросы политики. Ваши слова о симметричном ответе Содружеству настолько очевидны, что я прямо сейчас задаюсь вопросом, почему мне самому это не пришло в голову.

Консультантусмехнулся.

— Насчет кайзера вы правы, он бы и был рад послать, но… Я готов поставить весь гонорар, полученный от господина Меркадо, против дырявой карточки с нулевым балансом, что ни один германский бронеходчик, увидев эту запись, не согласится помогать Саламанке.

— А как же субординация и ваш хваленый германский орднунг?

Равенсхофф пожал плечами.

— Орднунг для рыцаря не может быть сильнее чести.

Тут я хмыкнул.

— Спорное утверждение. Честь — штука такая, есть не у всех. Аккурат на последней войне я повстречал рейховского бронеходчика, который ничтоже сумняшеся стрелял бронебойно-зажигательными. Собственно, из-за него-то я и попал в госпиталь с очередными ожогами… Конечно, мразота эта давно в аду, но мы же понимаем, что где была одна сволочь без чести, там может найтись и другая.

Германец вздохнул.