Колыбельная для мужчин

Девушка продолжала стоять посредине двусветного вестибюля, растерянно осматриваясь и не в силах подавить волнение. К горлу подступил комок, и она не могла его проглотить. Ведь «Денвере» когда-то был самым богатым отелем в Портленде, местом встреч высокопоставленных сановников, отцов города. Здесь заключались грандиозные сделки, принимались решения, часто определявшие будущее не только родного штата. И теперь она намеревалась стать его владелицей по праву наследницы. Это дело ее жизни. В нем – ее будущее… А если… нет?

Справившись с собой, она подошла к широкой винтовой лестнице, ведущей на галерею.

–"Эй, мадам! – раздался сверху чей-то голос. – Мы еще не открыты.

Голос принадлежал высокому дородному мужчине, стоявшему на лесах под самым потолком. Девушка никак не отреагировала на окрик и начала подниматься по ступенькам.

– Я к вам обращаюсь, мадам! – снова донеслось с лесов. В тоне уже чувствовалось раздражение.

«Мадам» помедлила несколько мгновений, потом подняла голову и спросила с обезоруживающей улыбкой:

– Извините, вы Закари Денвере?

– Нет, но…

– Вы родственник Денверсов?

– Черт побери! Конечно нет! Но это не значит…

– Простите, но все же – кто вы?

– Электрик.

– Очень приятно, господин электрик. У меня назначена встреча с мистером Закари Денверсом.

Это было произнесено таким властным тоном, что человек на лесах несколько опешил. Потом переспросил с некоторым недоверием.

– Встреча с мистером Закари?

– Да. Встреча с мистером Закари.

– Странно. Я его прораб, но он не говорил мне о встрече с кем бы то ни было.

Он подозрительно смотрел на девушку, а та изобразила на лице холодную улыбку и небрежно сказала:

– Наверное, забыл. Но, так или иначе, мне нужно поговорить с ним. Или еще с кем-нибудь из семьи Денвере.

– Мистер Закари вернется примерно через полчаса, – неохотно процедил сквозь зубы прораб-электрик.

– Хорошо. Я подожду его на галерее.

Не глядя больше на прораба, она гордо пошла вверх по лестнице. Тот, недовольно пробурчав себе что-то под нос – ей послышалось «дерьмо» и «чертовы бабы», – вновь принялся за работу.

Она поднялась на галерею. И вдруг почувствовала, как бешено забилось сердце. Здесь, налево, должна быть широкая двустворчатая дверь, ведущая в танцевальный зал. Вот она!

Привычный толчок плечом, и створки распахиваются настежь. В зале царит полнейший мрак. Одетые в перчатки пальцы уверенно нащупывают выключатель. Как по волшебству, все озаряется светом сотен миниатюрных электрических свечей, рассыпанных вдоль стен, обрамляющих окна, скрытых в затейливых лепных украшениях потолка. Их огни отражаются в зеркально отполированном дубовом паркете, в бронзе оконных ручек, в инкрустированных перламутром карточных столиках…

Вновь перехватило дыхание. Глаза затуманились слезами… Неужели это произошло здесь? То самое, что разом изменило привычное и, казалось, навсегда предопределенное течение жизни, превратив ее в бурный и непредсказуемый поток?

Как же это случилось? Боже, если бы только она могла вспомнить!

***

Струйки октябрьского дождя стекали по его волосам за воротник замшевого пиджака. Мертвые, уже почерневшие листья устилали тротуар. От мокрых мостовых поднимался туман и плыл вдоль улиц, цепляясь за углы домов. Мимо с ревом проносились легковые машины, фургоны и грузовики. Свет их зажженных фар, как и свет уличных фонарей, казался тусклым в густом орегонском тумане.

Закари Денвере был зол. Работа слишком затянулась, он затратил на нее слишком много личного времени. Да и вообще Закари почитал свое участие в переустройстве гостиницы чистейшей воды лицемерием. А потому не мог дождаться, когда все это кончится.

Бормоча проклятия в адрес братьев и свой собственный, а особенно – покойного отца, он резким толчком открыл стеклянную дверь отеля и вошел в пахнущее ремонтом помещение. На этот ремонт он уже ухлопал год. Целый год жизни! И все из-за обещания, данного отцу пару лет назад. Потому что тот был скрягой и не хотел потратить ни цента из собственного кармана. Правда, Закари всегда доставляло удовольствие слушать, как Уитт Денвере, превозмогая себя, обращается к нему с какой-нибудь просьбой.

От подобных мыслей засосало под ложечкой: а ведь он походил на отца куда больше, чем хотел бы…

Недавно нанятый управляющий – нервный молодой человек с редеющими волосами и неестественно подвижным кадыком – обсуждал с новым секретарем формулировки Устава отеля. Оба сидели за длинным столом красного дерева, исходный материал для которого Закари лично отыскал в какой-то полуразрушенной таверне столетней давности. При этом не упустил и саму таверну: привел в порядок и превратил в довольно сносный бар. Потемневшие же от старости доски были вывезены, отполированы и превращены в роскошный стол, ставший главным украшением вестибюля.