Колыбельная для Титана

— Вот же коза… — протянул вполголоса. Нет, нормальная девка, вообще?! Я, конечно, всегда догадывался, что Казакова — та еще людоедка, но чтоб настолько… — Вот правильно говорят: первое впечатление — самое верное! Я когда с ней только познакомился, всё хотел ее к волшебнику Гудвину послать. Ну, в смысле, вообще послать тоже хотел, но не просто куда-то в пешее эротическое, а конкретно по направлению к Гудвину. Только никак не мог решить: то ли за мозгом отправлять, то ли за сердцем. Вот храбрости у нее всегда было навалом. В принципе, при желании могла бы и первое, и второе на нее выменять. Да еще бы осталось.

Пару минут Реммао не отвечал, активно работая челюстями. Потому заглотил последний пельмень, отложил вилку, промокнул губы одной из тетрадей, в свободном порядке устилавших стол, и ответил:

— Нет, Константин, я не согласен. Ты к Полине слишком строг.

— Чё?! — не поверил я своим ушам, выдирая из цепких пальцев нелогичного мистика записи по топографической анатомии и бережно стряхивая с них остатки еды. Между прочим, мне эту важную дисциплину еще только предстоит сдавать и очень скоро конспект по ней станет ценнее золотого слитка тем же весом. А он ею — хрюкальник вытирать… ууу… так бы и дал в лоб!

— Слишком, говорю, Константин, ты к Полине суров, — услужливо повторил Реммао. — Она же не виновата, что родилась такой…

— … шизанутой? — подсказал я. Мало ли: вдруг этот египтянин, который, кстати, отлично (если не брать во внимание акцент) болтал на нашем языке, забыл правильное слово?

Но, как выяснилось, зря я старался:

— Нет, — твердо ответил Реммао. — Благодарю за помощь, но ты не угадал. Полина не, как ты выразился, шизанутая. Она, боевая.

Недоверчиво нахмурился, от греха подальше собирая стопкой остальные конспекты:

— Это, в смысле, как?

Мистик улыбнулся с видом Федора Петровича — нашего главного наставника по практическим занятиям. Он обычно с такой же улыбкой выбирает себе лягушек для расчленения. Мол: «Ух, ты какая красотулечка прыгучая! Дай-ка я тебе ножки поотрезаю!». Неприятно, короче, улыбнулся: самодовольно и с предвкушением:

— Мы, — продолжил он свое разъяснение, — считаем, что есть люди мира, а есть — люди войны. Полина относится ко вторым. Если бы сейчас мы оказались на поле брани, она была бы тем человеком, на которого были бы возложены наши главные надежды. Она в одиночку может изменить ход сражения, победить врагов, уничтожить глав-злодея и добиться невероятного результата ничтожно малыми средствами. Именно такие люди способны на великие поступки и великие жертвы, именно их имена остаются в легендах и книгах истории. Они, возможно, не лучшие лидеры, поскольку часто просто не замечают других людей на пути к своей цели. Но они способны повести за собой толпу просто потому, что могут проложить для нее путь.

Я недоверчиво покачал головой:

— Нифига себе…! Да по твоим словам выходит, что Казакова — прямо герой какой-то!

— Именно так, — ничтоже сумняшеся, кивнул Реммао. — И как любой герой она незаменима в минуту трудности. В остальное же время герои только мешают. Ведь они не могут жить без подвига, и либо мир предоставит им шанс его совершить, либо они сами, раз за разом, будут искать приключения на свои… как вы говорите?… полупопия?

— Почти, — задумчиво буркнул я. — Все равно не понимаю. Даже если то, что ты утверждаешь — правда, Казакова должна обладать особыми качествами. Добротой, например. Обостренным чувством справедливости. Ну, на крайняк: умом и сообразительностью. А она над тобой неделю издевалась! Чего-то непохоже на поступок героини!

Мистик поднял на меня полный удивления взгляд:

— С чего ты взял, что надо мной издевались?

Я всплеснул руками:

— Да она же тебя кормить не хотела!

Блин, может, он не так уж хорошо знает наш язык, раз до сих пор не может понять, к чему я клоню?!

— Вовсе нет, — ответил парень, вгоняя меня в очередной ступор. — Она просто мне не готовила.

Та-ак… кажется, у меня в голове вот-вот случится короткое замыкание:

— То есть, она просто_для_тебя_не_готовила? — переспросил, выделяя интонацией каждое слово. Реммао кивнул. Я нахмурился, начиная догадываться, что человек, только что на моих глазах умявший миску пельменей в один присест, мог быть вовсе и не жертвой фашистки-Казаковой, а совсем даже наоборот. — Ну, а сам-то ты почему этим не озаботился? Готовка — это не так и сложно, особенно на голодный желудок.

В ответ он пожал плечами и равнодушно протянул:

— Я мог бы, конечно. Но стоило начать, как она бы меня в пожизненное рабство определила. Полина ведь не альтруист. И за просто так жить у себя мне бы уже не дала. Пришлось бы отрабатывать крышу над головой.

— Вот! — аж почему-то обрадовался я. — Говорю же: злобная мегера!

Мистик хмыкнул:

— Ну, была бы злобной — не привела бы меня к тебе. А так: передала с рук на руки, как слепого котенка, — он довольно ощерился. — И делать ничего не пришлось: всего-то побыть немного терпеливее ее. Что, конечно, гораздо проще, чем готовить: проблем-то с терпением у мистиков нет.

Охренеть, товарищи…