Колыбельная для вампиров 4 (СИ)

«Понимаю, действительно нездоровое двоевластие. Да, моя королева, слишком близко я подпустил тебя к управлению. Точней, я оказался слишком беспечен и не придавал значения тому, с каким упорством ты рвалась к властному Олимпу, попутно устраняя других конкурентов; меня же ты оставила на закуску. С другой стороны, откуда мне было знать, что ты способна на такое? Ведь ты была моей душой, моим сердцем. Ослеплённый любовью, я ничего не замечал…

Я даже не замечал, что Эльжи незаметно переключала меня с лирической волны, и мы вели беседы только о политике. Действительно, о чём ещё со мной говорить? Не о чувствах же в самом деле! Ими только я как дурак бредил. Понимаю, моя королева, сие для тебя было страшно скучное занятие.

Матка боска! Я был настолько ослеплён любовью, что не стал бы бороться с Эльжбетой за власть!.. Значит, пришла пора завязывать с этим безумием юности».

Палевский щёлкнул зажигалкой, но горечь сигаретного дыма не смогла перебить ту горечь, что отравляла ему душу. Несмотря ни на что он любил первую жену и ничего не мог с этим поделать. Вдобавок, стоило ему немного ослабить контроль и она, как встарь, тут же воспользовалась его слабостью.

Будто наяву он увидел ту, которую столько лет пытался забыть. Поворот изящно посаженной головы, синий сумеречный взгляд из-под полуопущенных ресниц и его сердце затопила безбрежная как море тоска. «Уйди, Эльжи! — взмолился он. — Уйди по-хорошему! Ты занимаешь не своё место! Ведь столько лет уже прошло, теперь моё сердце принадлежит Кошке, а не тебе!» — «Да? Ну так попробуй, выгони меня, — сказала Эльжбета и её губы тронула слабая улыбка. — Смирись, Михаэль! Или вырви себе сердце. Хочешь ты или нет, но оно моё навечно». Палевский стиснул зубы: «Что ж, если нет иного выхода, то я его вырву!» — «Правильно, милый! Убей его, ведь оно — источник твоей слабости. У тех, кто бессердечен, есть громадное преимущество: никто не смеет сказать, что они марионетки в чужих руках». — «Замолчи! Это всё гордыня!» — «Гордыня? Михаэль, ты даже не человек, какое тебе дело до их бога и его заповедей?»

— Ну да! Как же я забыл? Ко всему прочему, я ещё чужой среди своих! — Палевский оглянулся по сторонам. — Проклятье! В этом городе есть хоть одна урна? — проворчал он, не находя искомого.

Ближайшая урна обнаружилась около штаб-квартиры и он, выбросив окурок, снова сел в машину. Возвращаться домой ему не хотелось. «Бедная Кошка! Прости, милая, но сейчас в моей душе царит такой раздрай, что я боюсь обидеть тебя неосторожным словом или, хуже того, делом, а ты ничем не заслужила такого к себе отношения, — повинился он перед той, которую добросовестно пытался полюбить. — Ведь совсем чуть-чуть и дружеская привязанность переросла бы в нечто большее… но нет. Возможно, я слишком осторожничал, боясь, что за поступками Рени кроется такой же расчёт, что у Эльжи. Ну а теперь уже поздно о чём-либо сожалеть».

Мерседес плавно тронулся с места и, вывернув на мост, остановился. Палевский распахнул дверцу у пассажирского сиденья.

— Садись! — приказал он, и девушка беспрекословно забралась внутрь. — Позволь узнать, какого дьявола ты здесь делаешь?

Ответа он не получил. Лиза, замерев, смотрела исключительно перед собой.

— Впрочем, не важно, — мрачно произнёс Палевский, покосившись на девушку.

Лихорадочно блестящие глаза выдавали, что она до крайности взволнована, что вызвало у него дополнительное раздражение. «Матка боска! Сейчас мне только очередного влюблённого феникса не хватает для полного счастья! — сердито подумал он. — Причём опять та же девчонка. В третий раз уже встречаемся. К чему бы это?»

Машина резко рванулась с места, и девушка испуганно вскрикнула: на повороте её швырнуло на дверцу.

— Пристегнись! — сказал Палевский и сбавил скорость. — Что ты возишься? Ремень пристегни! Или это непосильная задача для твоего умишка? — рявкнул он, видя, что его пассажирка суетится, а воз и ныне там.

В результате девушка опустила руки и судорожно всхлипнула и тогда он, потеряв терпение, сам пристегнул ремень.

Видя, что её трясёт как в лихорадке, Палевский вздохнул.

— Хватит клацать зубами! Не бойся, не съем, — он потянулся к бардачку, где у него лежала бутылка коньяку. — Возьми стакан… да вот он, стоит прямо перед тобой! Пей! Пей всё, до дна!

— Я вас не боюсь, я нервничаю, — спустя некоторое время пролепетала Лиза, набравшаяся храбрости.

— Да? А есть разница? — фыркнул Палевский и приложился прямо к горлышку бутылки.

— Вы что делаете? — всполошилась девушка. — Вы же за рулём, вам пить нельзя!

— Мне всё можно, — Палевский бросил на ней оценивающий взгляд. — Адрес!.. Вот ведь!.. Милая, я спрашиваю, где ты живёшь?

Спохватившись, Лиза хотела ответить, но вместо этого хватанула ртом воздух и закашлялась.

Видя, что она пытается вытереть рукавом забрызганную панель, Палевский бросил ей блок с салфетками.

— Не занимайся ерундой, машину почистят. Если нужно, возьми салфетку.

— Спасибо.

Сконфуженная девушка вытерла заалевшее лицо и сжала в ладони салфетку, не зная, куда её деть.