Колыбельная для вампиров 4 (СИ)

Напряжение ментальных полей, убранных за щиты, резко пошло на убыль, и Мари облегчённо перевела дух. «Maman, ты как?» — спросила она, обеспокоенно глядя на Рени, и та с успокаивающим видом опустила ресницы. Судя по лицу и блеску в глазах, ей тоже стало лучше, и девушка с благодарностью глянула на Ника. Она вновь попыталась сравнить ментальные поля его и Палевского и по остаточному фону обнаружила, что у Ника оно значительно мощней, что стало для неё настоящим откровением. До этого никто не мог даже близко сравниться с её вампирским отцом. Штейн, самый сильный из всех старейшин, что ей встречались, и тот значительно ему уступал.

— Эй! — она дёрнула Ника за рукав, и он бросил на неё сердитый взгляд.

— Что тебе?

— Прежде чем вы сцепитесь, я хочу спросить, ты действительно выступал перед нами в Академии?

— А что? — спросил Ник с насторожённым видом.

— Да так, значит, это не лажа, сфабрикованная старейшинами, — Мари прищурила глаза. — Отчего-то у меня ощущение, что мы с тобой здорово поцапались тогда.

— Глупости! Кто ты такая, чтобы я вообще обращал на тебя внимание?

— И всё же, что-то было, даю голову на отсечение, — задумчиво проговорила девушка.

— Мари! — предупреждающим тоном сказал Палевский.

— Да это я так, к сведению! Господин Чистильщик, если тебя не затруднит, передай мне вон то розовое пирожное.

— Милая, ещё слово в том же духе, и ты пойдёшь к себе, — рассердился Палевский.

— О нет, только не это! — всполошилась Мари. — Что же я скажу потомкам, когда они спросят меня о встрече с нашей легендой?

— Правду, — усмехнулся Ник, передавая ей блюдо целиком. — Что тебя выставили вон за хамство этой самой легенде.

— А что? В этом что-то есть. При таком раскладе я наверняка войду в историю, — заявила Мари и, поймав на себе зверский взгляд Штейна, чуть не подавилась куском пирожного. — Да что б вас!.. Всё, всё! Молчу как рыба! — воскликнула она и демонстративно отодвинулась от Ника. — Можете терзать его, я умываю руки. На месте Реази я никогда не призналась бы в том, что я Старейший, но у каждого свой путь.

— Почему это ты не призналась бы? — заинтересовался Штейн.

— Потому что легендам нет места в реальной жизни, — ответила Мари и пригубила шампанское.

— Вот мы и посмотрим, права ты или ошибаешься, — сказал Штейн, обласкав её непроницаемым взглядом. — Может, детскому саду действительно пора баиньки? — добавил он и девушка быстро придвинулась к Нику.

— Реази, если ты легенда, то просто обязан защищать слабых и угнетённых.

— Золотце, а ты ничего не путаешь? Я же Чистильщик, как ты сама меня назвала. Я как раз тем и занимаюсь, что уничтожаю слабых и угнетённых.

— Тьфу! Совсем забыла, что ты у нас главный фашист. Но легендам всё позволено. Сегодня ты злодей, завтра пропаганда сделает из тебя героя, который спасает этих самых слабых и угнетённых, — Мари ехидно глянула на Штейна, — от произвола распустившихся спецслужб.

Взвешивая «за» и «против», Палевский глянул на девушку, но решил, что она, служа своеобразным громоотводом для Старейшего, будет полезна ему за столом.

— Перед уходом мы остановились на том, что ты представитель исчезнувшей цивилизации. Как давно это было и каким образом ты сумел дожить до наших дней? — возобновил он прерванную беседу.

Ник усмехнулся.

— Вообще-то, мы остановились на том, что я убил Эльжбету и этим спас тебе жизнь, — он повернул на мизинце левой руки кольцо с лотосом, выточенным из цельного рубина. — К тому же ты спрашивал, зачем я пришёл в твой дом.

При виде кольца Палевский нахмурился и потёр виски. В его памяти всплыла череда неясных воспоминаний. Это было незнакомое ему место, заставленное фантастическими устройствами, а ещё перед его глазами то и дело всплывал образ прекрасной женщины в странных одеждах и такой же черноволосый и смуглый, как она, подросток, который глядел на него со злобой загнанного в угол ягуара. «Интересно, почему именно ягуар?» — мелькнула у него мысль и перед его глазами, будто по заказу, возникло видение белого здания, устремлённого ввысь, и скульптура громадного ягуара, парящая над его куполом.

— Михаэль! — тихо позвал Ник. — Что ты помнишь из той, нашей первой встречи?

— Думаю, только то, что ты соизволил оставить в моей памяти, — сухо ответил Палевский, вырвавшись из странных видений. — Итак зачем ты пришёл в мой дом?

— Не за тем, чего ты опасаешься. У меня нет к тебе претензий. Так что не стоит видеть во мне врага. Я действительно пришёл с миром.

Палевский бросил на гостя изучающий взгляд.

— Хорошо, если так, — произнёс он с сомнением в голосе.

— Слово райделина! — надменно выпрямившись, сказал Ник.

— Мне он тоже поклялся этим самым словом райделина, что не причинит вреда моим близким, — выступила Мари в его поддержку. — Пап, может, это глупо, но я ему верю.

— Ладно, оставим это. И всё же, зачем ты пришёл в мой дом?

— Он сказал, что ему надоело одиночество.

— Мари! — дружно рыкнули Палевский и Рени.

— Честное слово, я больше не буду! — соврала она в очередной раз.

Ник покосился на девушку.

— Я же сказал, мне не нужны адвокаты, — произнёс он нейтральным тоном.