Колыбельная для жертвы

– Когда Ребекка родилась, меня рядом не было. Мальчишку покусала собака торговца наркотиками, и я весь день ублюдка выслеживал. Но на родах Кети был. Она была… крошечная. Лиловая вся, орала как резаная, и вся в крови и какой-то слизи. – Попытался рассмеяться, но смех умер, так и не родившись. – О господи, просто порнуха какая-то на тему «Чужого».

Вот так вот возвращаешься в прошлое, когда все было возможно и никто не должен был умирать. В середине грудной клетки образовалась трещина, и каждый вздох причинял жгучую боль. Я откашлялся.

– И как, час несварения дал тебе что-нибудь?

– Все, с кем я разговаривала, боятся Потрошителя. Не идут домой, пока не соберется группа из трех-четырех человек. Парковкой больше не пользуются, потому что видеонаблюдение на ней так и не установили. – Она обняла себя рукой. – Потрошитель превращается в мифологическое чудовище, что-то среднее между Фредди Крюгером, Джимми Сэвилом и Питером Мендельсоном… – Посмотрела на часы. – Если мы будем говорить с бойфрендом Джессики Макфи, потому что поговорить, наверное, нужно, в том смысле, что если он избивал ее, то он, что совершенно очевидно, должен был пройти курсы по управлению гневом, и…

– Который час?

Она еще раз взглянула на часы:

– Четыре без двадцати.

– Ладно, закончим с коллегами Джессики, а потом слегка поджарим бойфренда. Но отсюда нужно выехать в четверть пятого самое позднее, чтобы не опоздать к нашему другу, бухгалтеру мафии.

Элис уставилась на носки своих маленьких красных «конверсов»:

– А можно не называть его нашим «другом», это как-то…

– Мы это уже проходили. Или он, или Хитрюга, помнишь? – Я положил ей руку на плечо. – Я знаю, это тяжело, но… Черт.

Заверещал лежавший у меня в кармане мобильник. Как раз в это время должен был позвонить Сабир, насчет адреса. Вытащил телефон, нажал на кнопку:

– Что тебя задержало?

– Это ты, Хендерсон? – Кто угодно, только не Сабир. Вместо вязкого ливерпульского акцента бурчание жителя Олдкасла.

Посмотрел на экран мобильника: «НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН».

– Кто это?

– Ну ты и детектив, это Мики Слоссер. Ты был у меня в офисе этим утром, помнишь? – Пауза. Шуршание. Снова голос: – Мне тут пришло кое-что, что может тебя заинтересовать.

Молчание.

– Я не настроен в игры играть, Мики.

– Письмо. На желтой линованной бумаге. Подписано – «Потрошитель».

33

Небо – как размытая полоска угольно-серого цвета. Кровь сочилась с горизонта, а солнце, покончив с днем, разбросало по мокрым дорогам узоры блестящих пятен.

– Что? – Я закрыл ладонью ухо и повернулся спиной к входу в больницу – мимо проезжала «скорая помощь», и ее вой стихал по мере того, как она исчезала вдали.

На другом конце линии Джейкобсон снова попытался докричаться до меня:

– Несс убедила всех отказаться от обвинений. Мистер Макфи снова свободный человек.

– Молодец. А что насчет Купера, Плохой Билл вспомнил Клэр Янг или Джессику Макфи?

– Насчет этого письма, ты уверен, что журналист не облажается?

– Ну, он же журналист.

– Справедливое замечание. Все равно проверить надо. – Громкость пропала, как будто Джейкобсон отвернулся от телефона. – Купер, скажи ему, что мне говорил.

Что-то заскрипело, потом Купер откашлялся мне в ухо:

– Алло? Да, о’кей, тут вот что, Плохой Билл, он же Уильям Мур. Показал ему обе фотографии, и ему кажется, что он видел Джессику Макфи с высоким рыжеволосым белым мужчиной. Говорит, что насчет Клэр Янг не уверен. Выглядит знакомой, но, может быть, только потому, что часто видел ее в газетах и по ящику.

Ну и хватит об этом.

– Может быть, у него камера видеонаблюдения стоит или что-нибудь вроде этого?