Колыбельная Кассандры

— Уходи, Эмили, прогуляйся в парке. Отец сейчас занят делами. — На мои протянутые в мольбе руки у нее не нашлось ни одного слова жалости или участия. Зато, повернувшись к папочке, она потребовала: — Отец, прошу тебя!

— Да? — переспросил он в сомнении. Как очевидна была в тот момент его готовность принять на своей груди ту, которая так нуждалась в отеческой заботе.

— Пожалуйста, я прошу, — твердо повторила подлая интриганка и с ужасным грохотом захлопнула дверь прямо перед моим лицом, мокрым от слез.

Так тяжело быть столь ненавидимой самыми близкими родными! Теперь как никогда нисколько не сомневаюсь, кто именно повлиял на батюшку и отвратил его сердце от меня. И еще почти уверена, кто виновен в том, что я так редко вижу единственную отраду, доступную мне, моего бесценного Эдварда, единственного из всей семьи, кто, может быть, любит несчастную страдающую Ли…

От лекарств видения становятся смелее. Они уже не спрашивают робкого позволения навестить меня. Лекарства служат им разрешением. Но врачи говорят, что без них я умру.

Когда я попробовала отказаться от них — боль в ногах и руках чуть не разорвала меня. Едва дотянулась ослабевшей рукой до коробочки. Я пленница отныне. Пленница жизни, заложница смерти. Лишь с визитом брата возвращаюсь на землю я настоящая.

Все только рады. Я стала тихая. Лежу, заточенная в своей спальне, не мешаю им наслаждаться жизнью. Даже Эдвард забывает меня. У него теперь новая жизнь, друзья, неизвестные мне занятия.

Он говорит, что научился плавать… Мы когда-то хотели научиться вместе, но ждали только разрешения папы… Теперь он один делает все то, о чем мы мечтали вместе.

Он остался жить, а я умерла. Я сказала это ему потихоньку, чтобы Арабэлла не слышала. Она взяла дурную привычку вечно сидеть подле меня. Будто ее кто-то просит! Оставьте меня одну! Тем скорее умру и не буду утруждать вас.

Вчера Арабэлла наконец сказала правду о своем истинном отношении ко мне. Красная от злости сестра вскричала, что это я убила нашу матушку. Теперь я знаю, почему они все так ненавидят меня. Все, кроме Эдварда. Ведь он, так же как и я, не помнит матушку и ничем ей не обязан.

Потихоньку выпытала у Лидии, самой доброй из всех, что она думает? Большой ли это грех убить собственную мать? Бедняжка побледнела и спросила, откуда в моей голове такие мысли. Не стала говорить, не хочу, чтобы Арабэлла пострадала за свою правдивость.