Колыбельная

Когда она произнесла слово «спальня», ее глаза расширились. Казалось, ей доставляло удовольствие наблюдать события изнутри. Хотя при этом, как большинство порядочных горожан, она путала кражу с ограблением. В отличие от уличного воришки или жулика любой другой специализации, который без запинки может перечислить статьи уголовного кодекса, относящиеся к каждому виду преступлений, и полагающиеся за них максимальные сроки. Точь-в-точь как полицейский. В этом бизнесе тоже пригодится тетрадь для записи счета, чтобы знать, что представляет собой каждый игрок.

— Мы сразу же позвонили в полицию, — сказал Уигер.

— Они были здесь через три минуты, — добавила Ширли. — Два копа в форме и детектив — маленький кудрявый парень.

«Уиллис», — подумали оба.

— Детектив Уиллис? — спросил Карелла.

— Да, точно!

— Должно быть, услышал сообщение по рации в машине, — предположил Мейер.

Карелла согласно кивнул.

Департамент полиции в этом городе — большая организация, если принимать во внимание тот факт, что количество полицейских приближается к двадцати восьми тысячам. Даже внутри одного участка не всегда можно проверить, имеет ли одно дело что-то общее с другим. Возможно, Уиллис во время обычного патрулирования своего сектора принял по рации шифрованное сообщение 10-21, произошла кража. Они догадались, что он принял сигнал и, сэкономив время, не стал передавать информацию в участок. Рапорт, который Уиллис так яростно печатал, когда Мейер и Карелла вернулись на работу, мог быть о краже в квартире Уигеров. Они не сказали ему тогда, что на Гровер-авеню, 967, произошло двойное убийство. А он не сказал им, что расследует кражу по тому же адресу. Никто не спросил и никто не рассказал. Так можно заблудиться в трех соснах.

— Так что случилось? — спросила Ширли. — Вам нужно что-то уточнить?

Они рассказали ей, что случилось.

Казалось, Ширли не очень потрясло услышанное. Ее больше интересовало, что предпримет полиция, чтобы вернуть кольцо с рубином, которое Чарли купил ей в подарок во время их медового месяца в Калле-ди-Вольпе на острове Сардиния. И еще ее волновала судьба нового видеомагнитофона «Кенвуд», купленного Чарли в этом году на Рождество.

— Ах да, уже в прошлом году, правильно? — сказала она и звонко рассмеялась. Она хотела знать, как долго продлится беседа, потому что ей уже жарко в спортивном костюме.

Карелла объяснил — на все вопросы о возвращении похищенного должен ответить детектив Уиллис, а ему и его напарнику хотелось бы побольше узнать о типе, которого они видели вылезающим в окно…

— Да, на пожарную лестницу, — вставила Ширли.

…потому что кража здесь, на шестом этаже, может быть каким-то образом связана с двойным убийством, совершенным двумя этажами ниже.

— О-о, — протянула Ширли.

— Да, — ответил Мейер.

— Тогда вы не будете против, если я сниму свитер, — спросила она, — потому что здесь в самом деле очень жарко.

Не дожидаясь разрешения, в котором она не очень-то и нуждалась, Ширли стянула через голову тренировочный свитер, представив на всеобщее обозрение широкие красные подтяжки и тонкую белую футболку. Лифчика под футболкой не было. Она скромно улыбнулась.

— Так было около половины второго, — спросил Карелла, — когда вы вернулись домой?

— Да, — робко вымолвила Ширли. Теперь, полураздетая, она играла роль монахини из маленького монастыря в горах Швейцарии. Ее муж все еще был в «аляске» и, хотя тоже начал покрываться испариной, упорно не снимал ее. Возможно, он решил, что таким образом сможет заставить детективов поторопиться с окончанием беседы. Он даст им понять, что хочет смотаться отсюда к черту, то есть в парк. Тонко намекнет, что ему нет дела до ребенка, которого придушили двумя этажами ниже. Как и до ее няни. А до чего ему есть дело, так это до его похищенного пальто верблюжьей шерсти, которое было куплено у Ральфа Лорена больше чем за штуку.

— Вы говорите, взломщик был в спальне и вылезал в окно, когда вы вошли…

— Да, грабитель, — сказала Ширли, — с моим видеомагнитофоном под мышкой.

— Как он выглядел? — спросил Мейер. — Вы хорошо его рассмотрели?

— О, да, — вздохнула Ширли. — Он обернулся и посмотрел на нас.

— Когда мы вошли в спальню, — уточнил Уигер.

Карелла уже достал блокнот.

— Он был белый? Черный? Испанского типа? Восточного?

— Белый.

— Возраст? Хотя бы примерно…

— Восемнадцать — девятнадцать.

— Цвет волос?

— Блондин.

— Глаза?

— Не заметила.

— Я тоже.

— Как вы думаете, какого он был роста?

— Трудно сказать. Он же согнулся, когда вылезал из окна…

— Вы можете оценить его телосложение?

— Он очень худой.

— Он был одет во все черное, — вмешалась Ширли, — а в черном все кажутся тоньше.

— Все равно худой, — настаивал Уигер.

— Лицо бритое или была борода, усы?

— Усы.

— Усики.

— Точнее, чахлые усы. Знаете, это был совсем мальчишка.

— Как будто он их только начал отращивать.

— Но все же пушистые усики?

— Да, да, именно такие.

— Вы говорили; что он был одет в черное…

— Черная кожаная куртка, — сказал Уигер.

— Черные джинсы.

— И кеды.

— Кеды белые.

— И мое пальто, — добавил Уигер.

— Ваше… что?