Колымские тетради

Бог наказал сосну за что-то
И сбросил со скалы,
Она обрушилась в болото
Среди холодной мглы.

Она, живая вполовину,

Едва сдержала вздох.
Ее затягивала тина,
Сырой багровый мох.

Она не смела распрямиться,

Вцепиться в щели скал,
А ветер — тот, что был убийцей,
Ей руку тихо жал.

Еще живую жал ей руку,

Хотел, чтобы она
Благодарила за науку,
Пока была видна.

Кто ты? Руда, иль просто россыпь [89]

Кто ты? Руда, иль просто россыпь,
Иль самородок золотой,
Засевший в каменном откосе,
В болоте ставший на постой?

Ты в магазине ювелирном,

Умело согнутый в кольцо,
Глядишь металлом слишком мирным
И прячешь прежнее лицо.

Что исцарапано камнями,

Искажено, загрязнено,
Пока лежало в мерзлой яме,
Засосанное на дно.

Когда на тусклом мертвом лике,

Едва отличном от камней,
Мерцают солнечные блики —
Ты даже камня холодней.

Но вот ты наконец отмыто,

Металлом желтым становясь,
Все камешки с тебя отбиты,
Земная вычищена грязь.

Ты замерцаешь желтым светом,

Тишайшим светом золотым,
Прохожим солнцем разогрето,
Сравниться хочешь с ним самим.

Еще в покое все земное [90]

Еще в покое все земное,
Еще не вырвался гудок
В глухое царство ледяное
Медвежьих и людских берлог.

Пустуют синие дороги,

И небосвод отменно чист,
Висит перед глазами Бога
Весь мир как ватмановский лист.

Еще без третьих измерений

Он весь как плоскость, как чертеж,
Предшествующий сотворенью,
На землю вовсе не похож.

Любое в нем чертою резкой

Себя граничит от других,
Он разноцветен, точно фреска,
В такой перед гудочный миг.

Похолодеет вдруг рука [91]

Похолодеет вдруг рука,
И кровь с лица мгновенно схлынет,
И смертная дохнет тоска
Тяжелой горечью полыни.

Я умолкаю. Я клянусь,

Беззвучно шевеля губами,
Что я еще сюда вернусь,
Еще вернусь сюда — за вами!

1957–1981

Вверх по реке [92]

Челнок взлетает от рывков
Потоку поперек.
Вверх по течению веков
Плывет челнок.

Дрожит, гудит упругий шест,

Звенит струной,
Сама история окрест
Передо мной.

На устье — электронный мир,

Пришедший в города,
Шекспир, колеблющий эфир,
Тяжелая вода…

Еще недавно видел челн

Не цепи гор,
А золотых пшеничных волн
Земной простор.

Но мир кормилицы-земли,

Крестьянский быт —
Уже исчез внизу, вдали
И мглой покрыт.

Сейчас в охотничьем веку,

В глухой тайге
Я верю петле и силку,
Трехзубой остроге,

Шесту, что согнут словно лук,

Чтоб без весла
Был пущен тетивою рук
Челнок-с грела.

Уж недалек конец пути —

Реки исток,
И я назад могу идти
На веслах строк.

Чтоб к устью лодку привести

Речной волной
На историческом пути
Судьбы земной.

Ей даст дорогу пароход

В порту морском.
Взовьется гидросамолет
Над челноком.

Челнок взлетает от рывков

Потоку поперек,
Вверх по течению веков
Плывет челнок…