Колымские тетради

Лезет в голову чушь такая,
От которой отбиться мне
Можно только, пожалуй, стихами
Или все утопить в вине.

Будто нет для меня расстояний
И живу я без меры длины,
Будто худшим из злодеяний
Было то, что наполнило сны.

Будто ты поневоле близко
И тепло твоего плеча
Под ладонью взорвется, как выстрел,
Злое сердце мое горяча.

Будто времени нет — и, слетая
Точно птица ко мне с облаков,
Ты по-прежнему молодая
Вдохновительница стихов.

Это все суета — миражи,
Это — жить чтобы было больней.
Это бред нашей ямы овражьей,
Раскалившейся на луне.

Камея [8]

На склоне гор, на склоне лет
Я выбил в камне твой портрет.
Кирка и обух топора
Надежней хрупкого пера.

В страну морозов и мужчин
И преждевременных морщин
Я вызвал женские черты
Со всем отчаяньем тщеты.

Скалу с твоею головой
Я вправил в перстень снеговой,
И, чтоб не мучила тоска,
Я спрятал перстень в облака.

Я песне в день рождения

Я песне в день рождения
Ее в душе моей
Дарю стихотворение —
Обломок трудных дней.

Дарю с одним условьем,
Что, как бы ни вольна,
Ни слез, ни нездоровья
Не спрятала б она.

По-честному не стоит
И думать ей о том,
Что все пережитое
Покроется быльем.

Небеса над бульваром Смоленским

Небеса над бульваром Смоленским
Покрывали такую Москву,
Что от века была деревенской,
И притом напоказ, наяву.

Та, что верила снам и приметам
И теперь убедилась сама:
Нас несчастье не сжило со света,
Не свело, не столкнуло с ума.

Сколько писем к тебе разорвано!

Сколько писем к тебе разорвано!
Сколько пролито на пол чернил!
Повстречался с тоскою черною
И дорогу ей уступил.

Ты, хранительница древностей,
Милый сторож моей судьбы,
Я пишу это все для верности,
А совсем не для похвальбы.

Мостовая моя торцовая

Мостовая моя торцовая,
Воровские мои места.
Чем лицо твое облицовано,
Неумытая красота?

Где тут спрятаны слезы стрелецкие,
Где тут Разина голова?
Мостовая моя недетская,
Облицованная Москва.

И прохожих плевки и пощечины
Водяной дробленой струей
Смоют дворники, озабоченно
Наблюдающие за Москвой.

Я, как мольеровский герой

Я, как мольеровский герой,
Как лекарь поневоле,
И самого себя порой
Избавлю ли от боли.

О, если б память умерла,
А весь ума остаток,
Как мусор, сжег бы я дотла
И мозг привел в порядок.

Я спал бы ночью, ел бы днем
И жил бы без оглядки,
И в белом сумраке ночном
Не зажигал лампадки.

А то подносят мне вино
Лечить от огорченья,
Как будто в том его одно
Полезное значенье.

Ради Бога, этим летом