КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ)

В Иркутске целая улица была таких — каменных, специально выстроенных после последнего пожара для городского служащего люда среднего класса — в прямой близости от центра (ко всяким присутственным местам пешком недалеко пройтись), два этажа, верхний — одна квартира, нижний — вторая, выходы на разные углы. Двора практически и нет — разве что поленницу сложить, если хозяева на магическом отоплении экономят, да клумбы со цветочками завести.

Я прохаживался у Серафиминого подъезда и примечал, что тётушка-хозяйка нижней квартиры проявляла ко мне живой интерес. Сперва она нарочно гераньки на окнах поливала, а сама глазом всё в мою сторону накашивала. Потом занавески кружевные задёрнула и вроде как ушла. Но я ж вижу: стоит, поглядывает. Не начала бы сплетни распускать, клюшка старая.

Тут дверь распахнулась, выпорхнула Серафима, не успела поздороваться — заметила мой взгляд и резко развернулась к окну соседки, притопнув каблучком:

— Тётя!

Но никакой тёти уж в помине не было — только шторка чуть колышется.

Серафима сердито фыркнула и обратилась ко мне:

— Добрый день, Илюша!

Сердце у меня радостно прыгало в груди, да и сам я неудержимо расплывался в улыбке, не обращая внимания на всяких тёть:

— Ой, уж добрый, Серафима Александровна! И погодка сегодня славная, как раз для прогулок, — я подставил спутнице руку кренделем и подмигнул: — О погоде-то можно говорить, мадам Куролепова разрешает.

Сима фыркнула и ухватила меня за локоть ручкой в кружевной перчатке:

— Надо ж ты, запомнил!

— Поди-ка забудь такой ужас, — мы вышли на улицу. — Выходит, это и есть твоя тётя?

— М-гм. Папа специально нижнюю квартиру выкупил и перевёз её из Тобольска. Тяжело одинокой вдове жить. Детей у неё нет, да и родственников больше никаких, — она быстро оглянулась через плечо и потянула меня на поперечную улицу: — Пойдём-пойдём, а то так и будет вслед подглядывать!

Мы перешли дорогу и скрылись за густо зеленеющими кустами высаженных на газонах сиреней. Серафима поправила крошечную (буквально, с ладошку) шляпку, надетую, видимо, исключительно из-за того, что какая-то шляпка на голове должна быть:

— Куда сегодня?

— Сперва — к зоопарку, нам же…

— Ах, точно! Фотографии забрать!

— Во-о-от! А потом — куда ноги понесут.

Для фотокарточек я заблаговременно взял сегодня планшетку. Трофейную, между прочим, доставшуюся мне вместе с шагоходом. Тогда она картами с пометками была набита. Карты, понятное дело, штабные изъяли, а планшетку мне оставили. Хорошая сумочка, кожаная, плоская — как раз фотографии не помнутся.

— Я, вообще-то, думала, ты фотографии заранее заберёшь.

— Забрал бы, коли хоть один денёчек свободный выдался бы.

— Неужто вас так сильно гоняют на этом вашем ипподроме?

— Хлеще коней, — усмехнулся я. — Вчера вот еле ноги с занятий приволок. Только не в этом дело. Я ж почти всю неделю отсутствовал.

— Да-а? И где ж ты был?

— По дороге в Омск, немножко там — и назад.

Истории про то, как мы с батей да с Афоней за аппаратами гоняли, хватило почти до самого зоопарка.

— Так у тебя теперь свой собственный дирижабль есть?! — восхитилась Серафима.

— Самый настоящий.

— А что за завод? «Небесные странники» или «Шубин и сыновья»?

— Чешский концерн «Божек и Рингхоффер».

— Никогда не слышала. Надо будет у папы спросить.

Ага. Значит, Александр Иванович скоро в курсе будет, что некий вахмистр Коршунов дирижабль приобрёл. Что же, моей репутации только в плюс. Интересно, с точки зрения судебного стряпчего, это меня поднимает в линейке потенциальных женихов или нет?

— Ты что, обиделся, Илюш? — забеспокоилась Серафима.

— Не-ет, что ты! Задумался немного.

— Ой, а фотографа нет!

— Не может быть. Спросим в кассе, если что.

Но спрашивать не пришлось. Через головы небольшой очереди у киоска с лимонадами, я увидел дамочку с обезьянкой:

— О! Вон они, чуть подальше сегодня встали.

Мы обошли толпу и остановились неподалёку от фотографа, ожидая, пока он отснимет очередных гуляющих. Тот сразу приметил нас и любезно заулыбался навстречу:

— Добрый день, добрый день! Когда снимочек делали?

— В прошлое воскресенье, — ответили мы хором.

— Да-да-да, секундочку… он принял со своего рабочего столика один из альбомов и принялся переворачивать плотные страницы, между которыми оказались вложены фотографии. Сима каждый раз слегка вытягивала шейку, заглядывая, но всё было не то.

— Ой, вот мы! — пискнула она радостно и схватила фотокарточки, рассматривая их блестящими глазами. — А хорошо вышло, да?

— Преотлично! — уверил её фотограф, принимая у меня недостающую оплату. — Благодарю, господин казак!

Отошли мы в сторонку, карточки рассматриваем, и тут слышу я голоса как будто знакомые…

— Поленька, ну почему вдруг возникла такая срочная необходимость? Почему мы не вышли прогуляться вчера вечером, по прохладе? Ты ведь знаешь, что мне сейчас лучше не выходить на солнце!

— Ничего, дорогой, один раз ради меня вполне можно потерпеть.

— Но я договорился с друзьями, меня будут ждать в бильярдной…

— Знаю я ваши бильярдные!

— Ну, хочешь, поедем вместе? Я научу тебя в американку… Право слово, мне дурно…