КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ)

Барышни заказали себе каких-то десертов с непроизносимыми названиями и холодных соков с бумажными трубочками, очень серьёзно рассуждая, как модны стали нынче эти искусственные соломинки. Глядеть на них было забавно, но я вида не показывал.

Мода так мода. Жалко бумажки, что ли? Я вообще, как контракт на монгольский караван на первое мая подписал, так мне жизнь легче показалась. Не люблю последнюю деньгу в кармане нашаривать. А девушки жлобских кавалеров не любят. Потому как, если он на тебя денег жалеет, пока ухаживает, что же потом будет, когда замуж возьмёт? Вовсе на скудный паёк посадит? Так что с собой у меня всегда было андреек с запасом, на всякие случаи жизни.

Сидели мы в этом ресторанчике часа полтора. Я барышень рассказами веселил.

Слушали они увлечённо, вопросы задавали, особенно Танечка. И так она живо щебетала и заразительно смеялась, что Серафима моя, кажется, под конец её ревновать начала. И когда подружка, сославшись на дела, откланялась, Сима вздохнула с некоторым облегчением. И я тоже. Не хотелось бы мне каждый раз лучшую подругу развлекать. А так, похоже, в следующий раз мне с Танечкой грозит увидеться разве что на каком-нибудь большом празднике.

НА БОЛЬШОЙ ТОРГОВОЙ

— А ты слышал, Илюш, на поле возле Большого рынка карусели ставят? — спросила Серафима, глядя вслед уходящей подружке.

Татьяна обернулась, помахала рукой, и Сима тоже в ответ заулыбалась и закивала. Ну, ты глянь! А на карусели не хочет конкурентку звать. Смех и грех.

— Наши кто-то организовать решил, что ли?

— Нет, приезжие, ненадолго, — она поправила шляпку, поглядывая на себя в зеркальный бок ножки фруктовой вазы. — Пойдём и мы, что ли? А то увидит кто, что мы вдвоём сидим, папеньке нажалуются. Или того хуже, тёте.

— Пойдём, — я рассчитался с подскочившим половым, и мы вышли на шумную Пестеревскую. — Можем туда прогуляться, если хочешь.

— Ой, правда! Пошли! Вдруг там написано, когда открытие?

И пошли мы через весь центр — а мне и ладно, куда бы ни идти, лишь бы с ней.

Рядом с Большой Торговой площадью возвышались пёстрые балаганы, за которыми поднимались в небо скелеты массивных металлических конструкций.

— Ух ты! — восхитилась Серафима и невольно ускорила шаг. Мне кажется, она и побежала бы, если бы не необходимость изображать из себя взрослую и солидную мадаму.

На маленькой пёстрой будке с надписью «КАССА №1» висел плакатик с объявлением: «Парк аттракционов ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА! С 28 апреля по 18 мая!!! Карусели! Русские горки! Колесо обозрения!» Дальше шли ценники (разные, от гривеника до полтины) и приписка: «Ждём вас ежедневно с полудня до полуночи!»

«До полуночи» было жирно зачёркнуто и выше от руки подписано: «до девяти часов вечера».

— Кто бы им разрешил до полуночи шуметь? — удивился я. — Это ж… как это?.. нарушение общественного порядка?

— М-гм, — многозначительно согласилась Серафима. — А ещё, я слышала, папа сказал: полицмейстер добро не дал, из-за того что драки в потёмках могут быть и всякие прочие дебоширства. А ещё травматизм.

— До отъезда три раза можем прийти. Великили горки, интересно?

— До какого отъезда? — Серафима резко затормозила и уставилась на меня круглыми глазами.

— Ах ты, ёк-макарёк! Я ж не сказал! Вчера не до того было, а сегодня при Тане этой не хотел.

Пришлось срочно и в подробностях обсказывать, куда я подрядился и почему теперь буду показываться на глаза гораздо реже. Барышня моя загрустила и даже немножко надулась, но потом с усилием улыбнулась:

— Всё же это лучше, чем полугодовой контракт.

— Мне ещё повезло, что война закончилась. Иначе бы три дня по окончании курсов — и пилил бы я сейчас на Польский фронт. А сколько там — никому не известно. Служба.

Серафима над этим фактом серьёзно задумалась и минут пять молчала, сосредоточенно обрывая метёлки растущей вдоль дороги травы. А я шёл рядом и размышлял: не зря ли я подкинул ей такие мысли. Казачка — не самая лёгкая судьба, как у жены любого военного человека. Контракты долгие, дома — набегами. Не каждая выдержит. Не придёт ли моя любезная к мысли, что лучше уж среди служащих партию присмотреть? Каждый вечер муж дома. Каждый выходной — выйти в общество вместе можно…

— А что делать? — сказала Серафима. — Отечество нужно кому-то защищать, — и без перехода: — Ты, Илюш, приходи завтра пораньше, часов в одиннадцать? К открытию пойдём.

— Конечно, приду! — с облегчением обещал я.

— А сегодня — к нам ужинать! Непременно, — строго сказала Серафима. — Десять дней тебя не будет! Я же соскучусь!

С этим я даже спорить не стал.

ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА

На другой день, отправив Марту к Лизавете, как было уговорено, к одиннадцати сам я явился к дому Шальновых, и Серафима тут же нетерпеливо выбежала ко мне навстречу — так сильно хотелось ей поскорее отправиться на карусели.