Кома

Сьюзен не сказала ни слова и даже старалась не смотреть на доктора Нельсона. Она сложила свои вещи и вышла. Доктор Нельсон сразу же схватил телефонную трубку и стал набирать номер.

Вторник, 24 февраля 10 часов 48 минут

В кабинете доктора Гарриса был встроенный книжный шкаф, заполненный новейшими книгами по анестезиологии, часть из которых была еще в виде типографских гранок, присланных для редактирования. Сьюзен это было очень интересно, и ее глаза пробегали по названиям книг. Она выбрала одну и переписала название и автора. Затем она просмотрела несколько общих руководств, которых не было в библиотеке. Ее глаза наткнулись на еще одну интересную книгу: "Кома. Патофизиологические основы клинического состояния". Она вытащила этот том и перелистала его, запоминая названия глав. Ей очень хотелось бы прочесть эту книгу.

Дверь в комнату отворилась, и Сьюзен столкнулась лицом к лицу с доктором Гаррисом. Она тут же почувствовала презрение во взгляде Гарриса, обращенном на нее без малейшего признака узнавания или дружелюбности. Собственно, ждать Гарриса в его кабинете не было идеей Сьюзен, это было прямым указанием его секретаря, которая назначила Сьюзен время для встречи. Сейчас Сьюзен ощущала себя неловко, словно она бесцеремонно влезла в личное святилище доктора Гарриса. Тот факт, что у нее в руках была одна из книг Гарриса, только усугублял это чувство.

– Извольте поставить книгу туда, откуда ее взяли, – сказал доктор Гаррис, повернувшись, чтобы закрыть дверь.

Его речь была медленной и преувеличенно отчетливой, как если бы он говорил с ребенком. Он снял свой белый халат и повесил его на вешалку за дверью. Не говоря ни слова, он направился к своему столу, сел, открыл объемистый гроссбух и что-то записал. Он вел себя так, словно Сьюзен не было в комнате.

Сьюзен закрыла книгу и поставила ее на полку. Затем она вернулась к стулу, где она начинала ждать Гарриса тридцать минут назад.

Единственное окно в кабинете располагалось прямо за спиной Гарриса, и дневной свет, смешиваясь с льющимся с потолка светом от люминесцентной лампы, придавал его облику странное мерцающее качество. Сьюзен пришлось прищуриться, так как свет резал ей глаза.

Мягкий красно-бурый цвет рук Гарриса оттенялся золотыми часами на его левом запястье. Его кисти были массивны, а пальцы – неожиданно тонкие. Невзирая на время года и температуру, доктор Гаррис был одет в голубую рубашку с короткими рукавами. Через несколько минут он закончил с гроссбухом, закрыл его и вызвал секретаря, чтобы тот забрал журнал. Только после этого он повернулся и соизволил заметить существование Сьюзен.

– Мисс Уилер, я очень удивлен, увидев вас в моем кабинете, – доктор Гаррис медленно откинулся на спинку кресла.

Казалось, что ему трудно смотреть прямо на Сьюзен. Из-за освещения Сьюзен не могла хорошо видеть выражение его лица. Его тон был холоден. Затем последовало молчание.

– Я бы хотела извиниться, – начала Сьюзен, – за мою очевидную дерзость вчера в послеоперационной. Как вы, возможно, знаете, это мой первый клинический цикл, и я не привыкла к больничной обстановке и к послеоперационной. К тому же вчера со мной произошло странное совпадение. Примерно за два часа до нашей встречи я разговаривала некоторое время именно с этим пациентом, ради которого вы пришли в послеоперационную. Я ставила ему капельницу перед операцией.

Сьюзен остановилась, надеясь уловить хоть какие-то признаки сочувствия со стороны безликой фигуры напротив. Но их не было, Гаррис не пошевелился. Сьюзен продолжила:

– На самом деле мой разговор с пациентом не ограничился чисто профессиональными вопросами, в действительности, мы договорились встретиться позже, после того, как его выпишут из больницы.

Сьюзен снова сделала паузу, но доктор Гаррис хранил молчание.

– Я говорю вам это, чтобы извиниться и объяснить мое поведение в послеоперационной. Необходимо сказать, что, столкнувшись с тем, что случилось с этим больным, я была совершенно потрясена.

– Чего еще можно ждать от женщины, – снисходительно заметил Гаррис.

– Извините? – Сьюзен услышала его комментарий, но не была уверена, что расслышала правильно.

– Я сказал, что вы вели себя по-женски.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

– Я не уверена, как понимать ваши слова.

– Понимайте, как есть.

Снова повисла неловкая пауза. Затем Сьюзен беспокойно задвигалась, потом заговорила: