КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

– А знаете, девочки, где я раздобыл эту вкуснятину?

– И где это? – строго спросила Мара.

– В магазине Высших на улице Победы.

Мара недовольно заерзала на стуле, а Гольский улыбнулся жене и сказал:

– Марочка, не волнуйся. Я все это купил у их грузчика. Он свой парень. Тем более, надо же было поразить госпожу Свенсон.

– Да, Пашка, поразил, так поразил! – отозвалась я и облизала палочку. – Класс!

– Ну, а теперь, расскажите, как прошел ваш день.

– Пашенька, не обижайся, но я очень устала сегодня. Пусть Мара тебе все расскажет. Ты не против? – я умоляюще посмотрела на друга.

Гольский нахмурился:

– Что-то случилось?

– Пашенька, я все тебе расскажу. Пусть Женечка идет отдыхать, – мягко сказала Мара и положила руку на колено мужа.

– Женя, ты не забыла, что мы завтра поутру едем на дачу? – спросил у меня Гольский, а в его голосе прозвучали тревожные нотки.

– Нет, Пашенька. Именно поэтому я и хочу лечь пораньше.

На прощание я всех поцеловала и направилась в спальню. Оставшись одна, я позвонила домой.

– Привет, милый, – по-французски поздоровалась я.

– Здравствуй, дорогая. Как отдыхается? – заботливо поинтересовался Олаф.

– Отлично, – соврала я.

– У тебя голос какой-то странный. У тебя все в порядке?

– Да. Просто я очень устала за день. Мы с Марой много гуляли. Она все показывала, а я набиралась впечатлений. Завтра Гольские везут меня на дачу. Рыбку ловить будем.

– Что ж, милая, удачи. Потом похвалишься уловом.

– Непременно, дорогой. Спокойной ночи. Целую.

– Спокойной ночи, любимая.

День третий.

14.

Неугомонный Гольский поднял нас в 5 утра. Мы наскоро перекусили, подхватили рюкзаки и удочки, собранные супругами еще с вечера и шумно вывалились из квартиры.

Мара, естественно, призвала нас быть потише, приложив указательный палец к губам. А Лада сделала выразительный жест, словно застегивает рот на замок. Мы громко засмеялись, игнорируя правила, строго регламентирующие нормы поведения граждан Элитарии, проживающих в многоквартирных домах. (Позднее я ознакомилась с ними в сети. И тогда же пришла к выводу, что людям желательно вообще безвылазно сидеть дома и не высовывать из квартир даже кончика носа).

Сейчас, вчетвером, мы представляли из себя вполне нормальную, дружную и веселую компанию, которая намеревалась классно провести время на природе. Громко топая, мы спустились вниз и вышли на улицу. Утро обещало жаркий и солнечный день, совершенно не характерный для сентября. А этот факт еще больше поднял наше и без того отличное настроение.

Как ни странно, «Элли» моих друзей уже стояла у подъезда. За рулем сидел незнакомый мне человек. Шапка его вьющихся и черных с легкой проседью волос, едва умещалась в бейсболку с трудом нахлобученную на голову. Мужчина был плохо выбрит, но от него исходил приятный запах дорогого мужского дезодоранта. Этот запах я почувствовала сразу, как только втиснулась в салон малогабаритной машины. Поначалу я плохо рассмотрела незнакомца, но не могла не заметить, как пристально и настороженно он наблюдает за мной, глядя в зеркало заднего вида. Темно-карие, почти черные глаза мужчины светились незаурядным и острым умом. Он будто прощупывал, изучал и оценивал меня, пытаясь определить в какой стан меня зачислить: друзей или врагов.

– Женя, познакомься, это мой друг Сергей Петрович Нырков.

– Очень приятно, – приветливо отозвалась я.

– Близкие друзья называют меня просто Серега, – пробасил мой новый знакомый и улыбнулся. Его улыбка была весьма благожелательной, а пронизывающие шипы в глазах исчезли.

(«Решил все же причислить к друзьям»).

– А это Женя. Евгения Ильинична Свенсон, урожденная Максимова, – высокопарно представил меня Гольский, обернувшись ко мне в пол-оборота. – О ней, Серега, я тебе много рассказывал. Именно ее приезда мы с таким нетерпением ждали.

– Я понял. Ну что, други, поехали? – опять пробасил Сергей Петрович и, не дожидаясь нашего ответа, завел мотор.

Маленькая юркая «Элли», управляемая искусным водителем выехала со двора, шустро объезжая все препятствия. Погода благоволила нам и на всем протяжении пути к Заозеровке, дачному поселку, где находилась дача Гольских. Мы о чем-то болтали и дружно хохотали над анекдотами, которыми сыпал Нырков. Лада тоже оживленно участвовала в наших разговорах. И я просто не узнавала ту зажатую и закомплексованную девочку, какой я увидела дочь своих друзей в день знакомства.