КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

Когда Нырков говорил о своих изобретениях, в его голосе слышались горделивые и даже пафосные нотки. Но когда он начал рассказывать о чипах, СЭФах и прочих электронных устройствах и испытаниях их работы на людях, его тон уже не был таким бодрым и заносчивым. А чипы и СЭФы были испытаны на людях весьма успешно. И всеобщее чипирование это тоже, как оказалось, заслуга института Ныркова. Но власти уже было мало видеть местонахождение человека, она хотела слышать его и даже знать его настроение, чувства и даже мысли. А потом научиться манипулировать сознанием людей с самого рождения, чтобы послушный и податливый народец не мешал власть имущим наслаждаться сытой и комфортной жизнью.

Я слушала Ныркова и как губка впитывала каждое его слово. Я не хотела прерывать его. Но неожиданно он замолчал. После довольно продолжительной паузы, спросил:

– Я не утомил тебя?

– Нет. Я слушаю тебя внимательно.

– А ты заметила, Женя, что на улицах Солнечногорска нет моповцев?

– Да…, пожалуй, – неопределенно отозвалась я, стараясь припомнить эпизоды нашей с Марой вчерашней прогулки. – И в какой-то момент мне это показалось странным.

– А тут все очень просто. Теперь служивым нет надобности патрулировать улицы. Теперь они это делают, сидя в своих уютных кабинетах. Собственно, всю работу за них делает сеть. А они просто отслеживают свои районы по мониторам мощных компьютеров. Информация передается по-разному. Антеннами, чипами, СЭФами и дронами в том числе. Так что, если что-то где-то происходит, достаточно нажать одну кнопку и передать информацию дежурной бригаде. Спецмашина быстро доставит ее на место.

– А бытовуха… Ну там… домашние ссоры, разборки…

– Я понял. Нет, сейчас таких происшествий не бывает в принципе. Все понимают, чем это чревато. Да и базы для этого уже нет. Ну, а ложные вызовы наказываются жестко. Так что… в этом городе я уже почти год и ни о чем подобном не слышал.

– А сколько же людей служит в МСС и МОПе?

– Настоящей численности офицерского и рядового состава этих министерств не знает никто. Они строго засекречены. Возможно этой информацией владеет ГГ и несколько приближенных к нему людей. Так называемый ВСД (Высший Совет Десяти). Это ГГ поставил когда-то перед айтишниками задачу разработать систему тотального контроля за населением и каждым сантиметром земли. Видимо, он был сильно напуган событиями периода Стабильности, когда люди стали выходить на улицы не только с экономическими требованиями, но и с политическими. Люди желали уже смены власти, а не просто удовлетворения своих базовых потребностей в работе, еде и нормальной жизни.

– Да, я помню. В нашей прессе эти события освещались широко. Было страшно смотреть на то, как подавлялись протесты. Так, как ты оказался в Неверске? – напомнила я Ныркову свой первый вопрос.

– После опытов над людьми… – начал Серега, осекся и горячо продолжил: – Пойми, Женя, я совсем не горжусь тем, что принимал участие в этом. После опытов над людьми по вживлению наших чипов, а мы не могли использовать импортные из-за секретности, и попыток через СЭФы влиять на сознание людей, я начал выражать недовольство. Меня один раз предупредили, потом еще пару раз. В последний раз предупредили так, что я оказался в больнице. После этого я заткнулся надолго. Я знал, что мне подыскивают замену. И когда подходящий человек нашелся, меня убрали. И еще хорошо, что не в ЛК и не в тюрьму, а просто отправили на пенсию подальше от глаз ГГ. Я встречался с ним несколько раз, поэтому меня не закрыли, а перевели в Средние и сослали сюда. Но дали квартиру и пенсию, как всем Средним в 120 талеров. Если перевести в доллары, то это ровно сотня получается.

– Так как ты живешь на эти деньги?

– Как все. А что мне надо одному-то? Ни-че-го.

– А семья?

– Семья осталась в Столице. Жена, теперь уже бывшая, скоро выйдет замуж за какого-то шишкаря из концерна «ЭЛЛИ». А детей я успел отправить учиться в Иконию. У меня ведь еще и сын есть. Дети живут в Олигарске с тещей и тестем.

За разговором мы не замечали, как время неумолимо бежит вперед. Солнце начало припекать по-летнему и не верилось, что сейчас сентябрь. Я скинула куртку и взглянула на свой поплавок. Да, определенно, мне не везет в рыбной ловле. Хотя…

– Тетя Женя, тетя Женя! Что вы сидите? Вы не видите, что у вас клюет? – услышала я звонкий голосок Лады, которая пробиралась к нам сквозь заросли ивняка.

Я подхватилась с места и дернула удочку. На конце лески, проглотив наживку, болтался маленький пескарик.

– Вот улов, так улов, – громко заржал Серега. – Поздравляю, Женя, теперь ты настоящая рыбачка.

– Да ну тебя, – я улыбнулась. – С таким уловом Пашке лучше на глаза не показываться. Засмеет.

– Лиха беда начало, тетя Женя, – как-то по-взрослому серьезно высказалась девочка и мы с Сергеем чуть не повалились на землю от смеха.

Ладушка сначала хотела обидеться, но потом захохотала вместе с нами.

– А давайте, выпустим его, – предложила младшая Гольская, наблюдая, как Нырков снимает рыбешку-неудачницу с крючка.