Кома

С Аней Николай учился в параллельной группе весь последний год института, не раз пересекаясь на циклах, и сейчас искренне ей сочувствовал. Потерять больного по неясным причинам, с так и не установленным диагнозом, – такое интерну-терапевту запомнят на всю жизнь, какие бы настоящие и непреодолимые резоны у этого не были. Результаты вскрытия Николай действительно уже знал, но слушал так же напряженно, как и остальные, стараясь не пропустить комментарии либо то, что, возможно, не было написано в официальном заключении, но могло всплыть сейчас.

Рассказывая, выдавая десятки параметров и деталей, Аня не запиналась, – разве что морщилась. По всему её рассказу выходило, что больной погиб от развившейся диабетической комы, но сахар крови у него при этом совершенно нормальный, – значит это был не диабет. Доклад занял достаточно долгое время, и Николай с неудовольствием ощутил, что сердце у него бьётся как сумасшедшее. Всей кожей он ощущал висящую в воздухе опасность, и посреди родного отделения, в середине дня, это было настолько странным, что он начал, не поднимая голову, постепенно осматривать окружающие лица.

– …В 4.20 произошла остановка сердца. Реанимационные мероприятия проводись дежурной бригадой при участии больничного ординатора Гнездиловой и врача-интерна Бергер в течение 30 минут, и оказались неэффективными. В 4.50 было принято решение о прекращении реанимационных мероприятий и отключении аппарата искусственного дыхания. Смерть констатирована врачом-реаниматологом Агеевой. Всё.

Пауза, потом доклад о результатах вскрытия, сделанный таким же ровным тоном. Затем вопросы. Аня волновалась, но держалась молодцом, как положено отличнице. Ещё вопросы. В обсуждение втягивалось всё больше людей, и постепенно оно начало по интенсивности и отточенности оборотов напоминать что-то похожее на сабельную рубку: с лязгом стали, неслышимым ухом ржанием, воплями раненых, и валящимися с сёдел под ноги коней телами. Странное сравнение, но очень уж было похоже…

Напряжение, дошедшее уже почти до не обращенной ни на кого конкретно злобы чуть разрядилось, когда доктор Аня ляпнула в качестве одного из аргументов, что в таком престарелом возрасте, как у больного, резкая потеря веса заставляет в первую очередь делать рентгеновское исследование желудка, и второй профессор захихикал.

– Деточка, какой Вы сказали у него был возраст? Престарелый? Это сколько?

– Шестьдесят два, – растеряно протянула Аня, вызвав полминуты общего смеха – профессору было значительно больше. Смех был несколько нервный, и оборвался быстро. Слово взяла главный эндокринолог города, которая спокойно и аргументировано рассказала, что то, что молодая интерн пропустила антифосфолипидный синдром, её совершенно не удивляет, но непонятно, почему вообще никто до сих пор даже не предположил его наличие. Дав профессору с фигурой тридцатилетней женщины и оперативной памятью и быстродействием шахматного компьютера закончить, несколько человек наперебой начали выдвигать аргументы против. И через минуту рубка, с мельканием показаний всё-таки сделанного больному за два дня до смертельного исхода целевого анализа, пошла по новой. Вертя головой от одного говорящего к другому, униженный Николай поклялся себе, что сегодняшний вечер он абсолютно точно проведёт не за редактурой перевода, до сдачи которого оставались уже считанные дни, а в обнимку с каким-нибудь руководством по синдромальной диагностике. Эндокринолога уже практически убедили, когда сидевшая в виде памятника себе самой доктор Ольга, «женщина-врач», спокойно и очень к месту вставила в возникшую паузу фразу о том, что неостановимое носовое кровотечение подобный диагноз почти точно исключает. Это послужило последней каплей. Просто для того, чтобы чем-то закончить, завотделением высказался в том ключе, что антифосфолипидный синдром вполне мог быть вторичным по невыявленной, скрытой инфекции. С клинической картиной, максимально смазанной из-за сахарного диабета и, возможно, чего-то ещё. То, что у мужчин такое встречается редко, и то, что вскрытие дало больше вопросов, чем ответов, уже не имело никакого значения. Обсуждение зашло в тупик, и сделать из него хоть какой-то вывод было полезнее, чем так и оставить большой вопросительный знак напротив причины очередного смертельного исхода.

Дискуссия почти выдохлась, когда полночи готовившийся к разбору своего больного ординатор второго года Володя неожиданно напомнил о втором запланированном на сегодня разборе.