Кома

— Хорошо. Только допейте чай. Я вам подлил погорячее.

— О, спасибо.

Я сделала два глотка и вернулась мыслями к письму Агриппины. Одна фраза меня зацепила еще тогда, поэтому сейчас быстро восстановилась в памяти. Звучало это так: «Алмаз откроет портал, и я выпрыгну там, где хочу быть всегда». Сначала я думала, что имеется в виду другая реальность, которую женщина называла «райской». Но смущала тогда легенда, рассказанная гостеприимным хозяином этого крупного магазина. Голубой алмаз должен выполнять желания. Да, Агриппина хотела попасть в параллельный мир, к мужу и детям, и жить там всегда. А я? Чего хотела я? Вечно прятаться от бандитов и каждые полчаса задавать Игорю вопрос: «С тобой все в порядке?», прямо как сейчас сделал Лешковский?

— Что-то мне нехорошо…

— Ксения, что такое? Вызвать врача? Ну-ка, — он повернул мое лицо к свету и стал разглядывать с близкого расстояния.

— Николай Иваныч, если вы пытаетесь обнаружить первые признаки старения на моей коже, оставьте это, я прошу вас как женщина.

— Вы зря веселитесь. У вас красные глаза, вам надо выспаться.

— Нет! Только не выспаться. Спать мне как раз пока нельзя.

— Почему? — Я не удостоила его ответом, хоть и было это невежливо. А выманивать камень у беззащитной и доверчивой девушки вежливо? — Вы когда спали последний раз? И как долго?

Я честно стала вспоминать. Но в голове что-то помутилось. Такая усталость навалилась и на плечи, и на ту самую голову, которой нужно было что-то вспомнить, что я решила послать все подальше.

— Не знаю, какая разница? — бесцеремонно ответила я.

— Ну хорошо, — вздохнул он. — Допивайте чай и ложитесь-ка прямо здесь. А я закажу столик на шесть часов.

Лешковский поднялся, но я не двигалась. Заметив это, он сам взял чашку в руки и поднес мне ко рту.

— Ксения, ну что вы как маленькая, право. Пейте, пока не остыл. Вам станет лучше.

От такой назойливости мои подозрения только усугубились.

— Не буду я пить ваш чай. Вы что-то туда подмешали. Меня клонит в сон.

Вместо того чтобы обидеться на мои слова, Лешковский только улыбнулся.

— Глупая, это же хорошо. Организму виднее, что для него лучше. Хочет спать — значит, надо спать.

— Не буду я пить! — крикнула я.

Ювелир сдался. С большим сожалением (или мне показалось?) вернул чашку на стол и пробормотал:

— Будь по-вашему, но все равно прилягте.

Дал мне подушку и вышел в приемную, выключив здесь свет. Я действительно легла, но не с тем чтобы вздремнуть. Я решила подыграть ему, а сама прислушивалась, гоня мысли о сне прочь.

Было слышно, как Лешковский набирает номер, но звонил он, как выяснилось, на самом деле в ресторан, потому что заказывал столик на двоих. Прекратив короткий разговор, полез в сейф, что-то оттуда достал и начал листать. Может, какой-нибудь журнал продаж или что-то еще?

Через пять минут я совершенно успокоилась и думала уже о том, как бы раньше времени не уснуть (хотя, как показывали опыты, при раннем сне переход не осуществляется), но события, которые стали развиваться дальше, явно продемонстрировали, что во второй жизни расслабляться — вообще непозволительная роскошь, тем более на целых пять минут.

Сначала я услышала шаги на лестнице. Но не придала им значения — наверняка какие-нибудь VIP-покупатели пришли за особым товаром. Или кто-то из персонала магазина. Однако через тридцать секунд мое сердце забилось так быстро, как не билось еще никогда. Оно словно шло на мировой рекорд. А все потому, что неприятный мужской голос, который я однажды уже слышала, грубовато спросил:

— Где она?

Лешковский тихо ответил:

— Здесь. Спит. Я дал ей снотворного.

Пара шагов в сторону комнаты, скрипнула дверь, я успела закрыть глаза и притвориться спящей.

— Вижу, вижу. — Говорил из новоприбывших только один, но я знала, что их несколько. Во-первых, шагов на лестнице было много, во-вторых, пока один подавал голос, другие покашливали и ходили туда-сюда. — Камень у нее?

— Да.

Я похолодела и осознала, что надо как-то выбираться. Но куда? Дверь только одна. А за ней — эти. В окно? Второй этаж!.. Хотя в прошлый раз меня это не остановило. Но здесь под окнами оживленное шоссе, и если я снова неудачно упаду… Пиши пропало.

— Почему ты его еще не забрал? — недовольно вопрошал тот, имея в виду голубой алмаз.

Николай Иванович начал оправдываться:

— Я уговариваю. Она отдаст, нужна пара часов. Вы рано пришли, мы договаривались на другое время.

— Я прихожу тогда, когда мне надо, — повысил голос мужчина. Тот самый, который и приказал Егору убить Вороного, если кто не понял. — Ждать я не намерен. Мы отберем у нее камень, не хотела по-хорошему, будет по-плохому.

— Но постойте! Вы же обещали, что ничего ей не сделаете!

— Она не безобидная овечка, уверяю. Сама виновата.

Дверь распахнулась, зажегся свет. Сюда ввалилось шестеро мужчин, в том числе и Лешковский. Притворяться не было смысла, я открыла глаза и села.

Полный мужчина невысокого роста, имеющий черные короткие волосы, крючковатый нос и легкую небритость над верхней губой, заговорил, не скупясь на эмоции: