Команда

Альбомы Снейп, не открывая, спрятал вместе с ключом и завещанием в дальний угол кладовой. Потом налил себе коньяку из початой ‒ той самой ‒ бутылки, сел у неразожженного камина и попробовал осознать: он остался один. Нет, людей он не любил и редкое общество мог вынести больше двух часов кряду, но в жизни его всегда был кто-то близкий: мама, Лили, Барти, Люциус. Как-то незаметно в эту компанию вошла и тетушка Эйвис, хотя связывали их лишь четыре короткие встречи и разделенная на двоих скорбь. А теперь не осталось никого. Пропасть между одиночеством добровольным и вынужденным оказалась столь глубока, что вызвала боль почти физическую. Сейчас Северус был бы рад даже отцу ‒ господа черти, подкиньте ему там угольков погорячее…

Коньяк закончился, в ход пошла отобранная у шестикурсников-слизеринцев бутыль огневиски. Отчаяние лишь нарастало. Снейп все чаще поглядывал на дверь лаборатории и под конец даже сделал несколько шагов на заплетающихся ногах, но тут зазвенел камин. С трудом сменив траекторию, пьяный вусмерть зельевар дотянулся до каминной полки, с седьмой попытки разблокировал камин и свалился в объятия директора.

Последовавший разговор он помнил крайне смутно, но именно с него началась новая и единственная на долгие годы привязанность.

Утром Снейп буквально за волосы стащил себя с кровати и поплелся в лабораторию. Равнодушно проигнорировав полки с богатейшей коллекцией ядов, он выдул полный флакон антипохмельного и окинул взглядом свои многочисленные отражения в надраенных гриффиндорцами котлах. Как там Альбус говорил? Долг? Что ж, будем жить ради долга. Сейчас умоемся, оденемся, позавтракаем и пойдем учить лоботрясов тонкому искусству зельеварения. Оштрафуем Гриффиндор, запугаем Хафлпафф, собьем спесь с Райвенкло, а своих заставим чистить без магии общую гостиную, чтоб в другой раз не подсовывали декану суррогатный огневиски. Хорошая штука ‒ долг.

Понемногу жизнь наладилась. Жесткий школьный распорядок помог Снейпу собрать себя в кучку, он все реже просыпался от кошмаров, перестал видеть в каждой встречной фигуре знакомые черты, научился восполнять душевный вакуум чужими эмоциями, в основном, конечно, негативными. Слезы и яростное бессилие на лицах студентов приносили удовлетворение, отпор взрослых магов давал возможность безнаказанно хамить дальше. В результате желающие составить мрачному мизантропу компанию мигом теряли к нему интерес. Исключением стали бывшие учителя, а ныне коллеги ‒ им, слава богам, не нужно было ничего объяснять.

Накануне Рождества восемьдесят второго домовик Малфоев принес приглашение в мэнор. Северус провел приятнейший вечер и вернулся в замок с твердой уверенностью в том, что дружбу уже не воскресить. Люциус, очевидно, тоже это понял ‒ больше приглашений не поступало.

Освоившись с должностными обязанностями, Снейп с головой ушел в науку, авторитет Дамблдора в Совете попечителей помог найти средства на достойное оснащение лаборатории. Благодаря таланту, одержимости и полному отсутствию личной жизни имя молодого Мастера уже через несколько лет вошло в список ведущих зельеваров мира.

Получив первую премию Гильдии за Антиликантропное зелье, Снейп долго таращился на дату в наградном свитке: тридцать первое июля тысяча девятьсот девяносто первого года. Что-то она означала, что-то крайне болезненное и чреватое большими неприятностями. И вдруг как драконьим хвостом по темени: Гарри Поттеру одиннадцать лет. Через месяц сын Лили приедет в Хогвартс. Снейпу изо дня в день предстоит смотреть в зеленые глаза своей самой страшной вины. «Прошу вас, Альбус, это невыносимо!» — «Ты поклялся. Все не так плохо, Северус, Гарри милый мальчик…»

Слава богам, Поттереныш ожиданий не оправдал ‒ вылитый папаша, и снаружи, и внутри. «Ленивый, наглый, самодовольный выскочка!» — «Ты видишь лишь то, что хочешь видеть». — «Не-ет, это вы видите то, что хотите!» — «Возможно. Всем нам свойственно обманываться, Северус, и последствия наших ошибок порой стоят жизни дорогим нам людям… Конфетку?»

Он честно старался держать себя в руках, но каждый раз при виде круглых очков, встрепанной шевелюры и непокорной физиономии палочка сама скользила в ладонь, а с языка рвались проклятия. Негодник до того походил на Джеймса, что Снейпу иногда казалось, он двинулся умом. «Альбус, ради богов, давайте хоть очки с него снимем! Есть один древний рецепт, я не пожалею Пыли Одержимого, в конце концов, паршивец сам ее изготовил». — «Вряд ли Гарри захочет утратить сходство с отцом, он им очень гордится. Не стоит отбирать у мальчика то немногое, что ему осталось в память о родителях…» — «…которых у человека по определению двое. Черт возьми, Альбус, он хоть знает, что у него была еще и мать? Самоуверенный, наглый идиот, на уме сплошь квиддич, безрассудные выходки и игра на публику. Я того гляди уверую в переселение душ».