Команда

Слава богам, Поттереныш ожиданий не оправдал ‒ вылитый папаша, и снаружи, и внутри. «Ленивый, наглый, самодовольный выскочка!» — «Ты видишь лишь то, что хочешь видеть». — «Не-ет, это вы видите то, что хотите!» — «Возможно. Всем нам свойственно обманываться, Северус, и последствия наших ошибок порой стоят жизни дорогим нам людям… Конфетку?»

Он честно старался держать себя в руках, но каждый раз при виде круглых очков, встрепанной шевелюры и непокорной физиономии палочка сама скользила в ладонь, а с языка рвались проклятия. Негодник до того походил на Джеймса, что Снейпу иногда казалось, он двинулся умом. «Альбус, ради богов, давайте хоть очки с него снимем! Есть один древний рецепт, я не пожалею Пыли Одержимого, в конце концов, паршивец сам ее изготовил». — «Вряд ли Гарри захочет утратить сходство с отцом, он им очень гордится. Не стоит отбирать у мальчика то немногое, что ему осталось в память о родителях…» — «…которых у человека по определению двое. Черт возьми, Альбус, он хоть знает, что у него была еще и мать? Самоуверенный, наглый идиот, на уме сплошь квиддич, безрассудные выходки и игра на публику. Я того гляди уверую в переселение душ».

Но бывали моменты, когда ненависть отступала перед чувством, весьма похожим на уважение. Под страхом смерти Северус не признался бы даже себе, что восхищается отпрыском Джеймса Поттера, потому после каждого общешкольного ЧП градус снейповой нетерпимости к Надежде Всея Магического подскакивал впятеро против нормы. И все-таки, удерживая в небе бешеную метлу с болтающимся, будто тряпка на флагштоке, подростком, или соскребая с камней драгоценные крупицы Пыли, или стоя над трупом Короля змей, или наблюдая в полубеспамятстве, как звездно сияющий Патронус-олень расшвыривает рогами дементоров ‒ он ловил себя на желании заавадить не Поттера, а Альбуса Дамблдора. Чертов старик с поистине лордовой безжалостностью подвергал детей очень взрослым испытаниям. «Тысячелетний василиск! Вы до такой степени уверены в правдивости Пророчества? Может, оно и гарантирует жизнь Поттеру, но уж точно не тем балбесам, что лезут в пекло вместе с ним!» — «Ты себя имеешь в виду?» — «Вы отлично знаете, кого я имею в виду. Девочка едва не погибла, ее недоумок-братец помчался к черту на рога со сломанной палочкой, Поттер не нашел помощника лучше Локхарта, а на финише вместо молодого полутораметрового экземпляра пятидесяти лет от роду их, оказывается, поджидал василиск самого Салазара!» — «Гарри справился». — «Нереальное везение, один шанс из миллиарда. Честное слово, Альбус, иногда мне хочется вас убить».

Нет, бунтовать он не думал, напротив, честно исполнял данную директору клятву: круглосуточно был начеку, без конца сканировал окрестности, ходил за мальчишкой по пятам, изводил придирками и прощупывал разворошенное обидой и злостью сознание, цеплял на гриффиндорские мантии прослушку, не жалел сил на След. Но спроси его кто, зачем он так старается, Снейп не сумел бы ответить. Его маниакальное стремление уберечь свою лохматую Немезиду от всех мыслимых угроз ‒ недобитых упиванцев, гипотетических недоброжелателей, происков Дамблдора и метеоритного дождя ‒ давно перестало умещаться в рамках понятия долга или вины перед Лили. Просто паршивец должен был выжить. И победить.

Этот трансцендентный инстинкт наседки и привел его однажды глубокой ночью на цокольный этаж к подножию потайной лестницы. Истошные русалочьи вопли вкупе со взломанной дверью кабинета недвусмысленно указывали на очередные неприятности, а где неприятности, там и Поттер, к Сивилле не ходи. Он почти поймал мальчишку (исключенный из школы студент не может представлять ее интересы в Турнире, не так ли?), когда странная интонация в голосе Моуди заставила его замереть в полушаге от цели.

— Дамблдору не вредно знать, кто на Поттера точит зуб. Да и мне хотелось бы кое-что прояснить… (2)

«Я всегда хотел старшего брата… нормального старшего брата, имею в виду».

Силы небесные…

Располосованная шрамом щека едва заметно дрогнула. Моуди, не мигая, сверлил оппонента живым глазом, отвернув волшебный вбок, и Снейп решился ‒ запустил тоненькую иголочку невербальной легилименции. Внутренне сгруппировался, готовясь к жесткому отпору, но посыл прошел легко. Его явно ждали.

Солнечное сентябрьское утро на Кингс-Кросс. По платформе громыхают тележки, суетятся родители, детвора штурмует вагоны, паровоз громко шипит, выпуская клубы густого белесого дыма. Светловолосый паренек улыбается от уха до уха, протягивает ладошку: «Привет, я Барти. Ты мой брат?» Невозможно, невероятно, не может быть…

Затем Снейпа аккуратно вытолкнули вон, но еще целую минуту он торчал истуканом, жадно вглядываясь в изуродованное лицо. Не может быть, не может быть, не может… Крауч, лживая харя… тетушка… Барти. Где ж тебя носило столько лет?

— Пойду-ка я спать.

— Лучшая мысль за всю ночь. (2)