Команда Д

Яна его уже не слушала – с трудом ворочая за спиной онемевшими пальцами, она открыла ножик и теперь сосредоточенно пилила верёвку. Через пару минут с верёвкой было покончено. Яна отложила ножик на пол, встала и теперь разминала онемевшие руки.

– Ну что, Слава, со мной пойдёшь или будешь братков дожидаться?

– Да ты сдурела, мы же заперты! Или ты их тут будешь караулить и всех вот этой ковырялкой почикаешь?

– Это я беру на себя. – властно сказала Яна, – Впрочем я тебя могу здесь оставить, если ты хочешь. Ну, что ты решил?

– Рукам больно… – вздохнул Слава.

Яна перерезала его верёвку.

– Не стой как пень, растирай руки, чтобы через пять минут был готов.

– Да я драться не умею… Эти быки меня убьют просто одним пальцем.

– С быками я сама разберусь, и пальцы им пообрываю. Ты мне вот что скажи – сколько их здесь?

– Не знаю…

– А Лося ты видел?

– Не знаю…

– А где мы хоть находимся, в Москве?

– Да не знаю я ничего…

Да, на парня рассчитывать явно не приходилось. В любом случае надо действовать сейчас, пока эти трое не вернулись. Или четверо? Наверно на такую сложную операцию они поехали вчетвером. Или даже впятером. Склад взять – это вам не школьницу в парке поймать. Хотя… Яна вспомнила квартиру Мыши – смотря какой склад, Мышь с компанией пожалуй мог бы взять любой из этой банды, причём голыми руками. Значит здесь остался Лось и ещё кто-то? Кто? А если придётся драться серьёзно? Даже убить? Яна готова к этому? Готова. Это же бандиты. А этот Сухарь – ну точно убийца. Яна машинально потрогала щёку – прошло почти два часа, а щека всё ещё горела и кажется распухла. Готова убить. Чтобы спасти свою жизнь. Ведь это не люди.

Яна удивилась своей решимости, но вспомнила как отец рассказывал о том, что в американской армии нет женских батальонов, и именно по той причине, что женщины намного более жестоки, чем мужчины… Слабые всегда более жестоки чем сильные. Яна вспомнила историю, о которой полгода говорил весь Выборг – старичок-пенсионер, ветеран, зверски избил своей палкой, изуродовал на всю жизнь лицо какой-то наглой девушки потому что та отказалась ему уступить место в автобусе. Рассказывали, что он бил её так ожесточённо, что его насилу оттащили двое дюжих мужиков, а когда привели в милицию, он заявил что ему семьдесят лет, он воевал и имеет право бороться с подобной мразью. Дело потом замяли, старичка отправили в дурдом – действительно оказалось, что он психически не здоров, но сам факт…

Яна встряхнулась. Всё. Надо действовать. Как бы подманить сюда Лося? Кричать, проситься в туалет? Что там сказал бритологовый, в каком случае войти в комнату? Если будет что-то подозрительное. А! Чтобы не трахались! Яна усмехнулась. Она однажды слышала историю о том, что где-то в Италии или ФРГ была выставка охранных сигнализаций и победила та, где громко включалась запись характерных женских стонов – на эти звуки оборачивались все до одного.

– Значит так, Славик, сейчас мы будем трахаться. – объявила Яна.

– Что? – у Славика был такой растерянный и испуганный вид, что Яна расхохоталась.

– Ну-ка иди вон туда, в тот угол, за кучу рубероида и садись на корточки, на четвереньки – так чтобы только спина вытарчивала. Быстро, я сказала! Вот так, нет немного выше, на руки там обопрись. Вот, и теперь раскачивайся. Вверх-вниз. Ну двигайся, двигайся, я кому сказала.

– У меня руки все болят и дрожат…

– Потерпишь, а то я тебя сейчас стукну. Так, ещё раз порепетируем – энергичней, раз-два, раз-два. – Яна подошла к самой двери, – да, годится. Можешь пока передохнуть. А потом – делай всё так, как я скажу. Да, и вот ещё, – Яна сняла с плеча сумку и отнесла её в угол к Славику, – держи сумку, не вздумай её потерять когда побежим.

– Нас убьют… – вяло сказал Славик.

– Если ты меня ослушаешься – тебя убью я. Мне свою шкуру спасти охота, заодно спасу и твою. Приготовились! Как дверь откроется – начнёшь раскачиваться.

Яна оглядела дверь – дверь открывалась наружу.

Яна приложила ухо и прислышалась – в коридоре было тихо. Если Лось куда-нибудь ушёл, то всё вообще сорвётся. Хотя можно попробовать вышибить дверь? Нет, дверь сделана на совесть, такую не вышибешь. Яна приготовилась, встала около двери, глубоко вздохнула и начала постанывать. В коридоре было тихо. Яна сложила ладони рупором, присела и стала громко стонать в замочную скважину.

– А! О! А-а-а! О! Ещё-о-о! Ещё-о-о! А-а-а! – гулко разносилось по коридору.

Через минуту послышался скрип ступеней лестницы, торопливые шаги и чьи-то голоса. «Проклятье! – подумала Яна, – их там много.» Она чуть уменьшила силу голоса, отошла от замочной скважины и встала сбоку от бвери, прижимаясь спиной к стене. Сложив ладони, она направляла звук вглубь комнаты.

– Эй! – в дверь стукнули кулаком. – Вы чего там делаете?

В замке завертелся ключ и дверь распахнулась. Яна кивнула Славику и он начал испуганно приседать за кучей рубероида.

– Ах вы твари! – взревел кто-то в проёме двери и шагнул в комнату.