Команда кошмара (СИ)

— Молодой человек, не наглейте. Хватит уже разглядывать бумаги так, как будто вы что-то в них понимаете. Вам всё объяснят, — с легкой, точно выверенной усмешкой бросает мне начальник этого… балагана. Нет, не балагана, конечно же, а весьма и весьма известного… как бы это сказать? Не знаю, как эта ересь называется. В общем, есть Юлька, а вот этот десяток сидящих напротив меня людей, делающих вид, что они что-то значат — начальники по обеспечению всего необходимого, чтобы Юлька блистала на сцене. От брони зала до объявлений, свет, музыка-х*юзыка, прочая театральная хрень, в которой разбираться я не собираюсь. Не то чтобы я не уважал команды поддержки вообще, просто вот эта, имеющая, как оказалось, очень большие планы на мое время… оборзела.

Толстый сценарий, шелестя страницами, улетает в нараспашку открытое окно, заставляя пару человек помоложе испуганно дёрнуться.

— Кто-то явно забыл спросить, буду ли я принимать участие в этом дерьме, — спокойно доношу я до публики, возглавляемой несравненным Аркадием Евгеньевичем Корно, директором этого кордебалета.

— Будете, молодой человек, еще как будете, — неторопливо и уверенно кивает директор, не моргнувший и глазом на моё движение, — Даже не сомневайтесь.

Я могу достать из внутреннего кармана козырь, который мгновенно сотрет эту невозмутимость, но вместо этого достаю сигареты. Закуриваю, не обращая внимание на возмущенное кхвотанье пары баб и еще одну фразу от несравненного «я вам, кажется, не разрешал курить!». Делаю пару затяжек, а потом начинаю говорить. С толком, с чувством, с расстановкой.

— Первое, что вы должны знать, товарищи. Я и товарищ Окалина — неосапианты. Это вам известно, но неизвестно другое. Как бы не прошли дела, что бы не случилось с самим турне, с вами или с нами, мы с Юлей в любом случае потом окажемся по адресу: город Стакомск, Пятый район, улица Коморская 14/г. Вижу, вы не совсем понимаете, да? Уточню — чтобы мы не делали, чтобы мы не говорили, как бы себя не вели, какие бы последствия это не вызвало… мы все равно окажемся там. Это ясно? Хорошо. Второе — вы разработали какой-то сценарий, в котором моя личная жизнь, личная жизнь Виктора Изотова, должна быть выставлена на публику. Этого не будет. Я и моя команда согласны выделить минут по десять…

— Да это бред какой-то! — взвизгнула, вскакивая, та самая суетливая Леночка, — Что вы его слушаете, Аркадий Евгеньевич! Это же просто хам!

— Действительно, — тот, как будто очнулся от моего тона, — Молодой человек, освободите помещение! Немедленно!

О, молодец какой. Почти рыкнул!

Улыбнувшись, я встал и отправился к двери. Леночка очень вовремя мне крикнула в спину «И шпану свою забери!». Очень вовремя. Просто в идеальный момент.

— Товарищи, идемте, — попросил я своих, а потом, вроде как вспомнив, обернулся к невинно болтающейся у окна Палатенцу, — Юля, я же твой будущий муж, да?

— Ну конечно, милый! — та расцвела в улыбке.

— Тогда я тебе запрещаю разговаривать с кем-либо кроме мамы, меня, моей команды и наших, стакомовских, — в полной тишине уронил я, — Ненадолго, лет на двадцать пять. Всё, товарищи, всего хорошего!

До выступления в Никольском, то есть, буквально, начало турне, было около трёх суток. Уйма времени. Для меня.

Хочу объясниться, уважаемая публика, несмотря на ваше вопиющее несуществование. Вы, кстати, с этим ничего делать не собираетесь? Ай, ладно, сейчас нужно сосредоточиться на другом. Так вот, объясниться. Я не считаю себя самым умным, самым сильным, самым красивым и так далее, тому подобное. Не считаю, что я лучше кого-либо, несмотря на свои характеристики неосапианта. Почему не считаю? Потому что мы не в сказке. Мои шансы получить пулю, луч, смертельное излучение, подорваться на гранате… короче — кончиться!…эти шансы куда выше, чем у остальных. Сечете? То есть, мертвый я точно хуже живых их. Да любой мертвый хуже, потому что от него осталось лишь мясо, которое закопают в землю. Следовательно, как оценивать кого-либо? Уж точно не с позиции, где «моя сильнее!». Хер там плавал и нырял.

Но.

…когда девушка половину ночи тратит на не вас с ней, а на рассказы, как оказывается эти гаврики её достали, и как они себя ведут (и вели!) по отношению к ней — в тебе поневоле просыпается ярость и желание раздать долги с процентами. К этому прибавляется еще кое-что — помните, что я говорил? Мол, не являюсь смелым, ловким и умелым?

Это правда. Дистиллированная чистая правда. Кроме того, у меня отсутствует опыт в тайных операциях, в тихих ликвидациях, в работе с гражданскими… да у меня нет практически никакого опыта! Если только море дурной силы и понимание, что задание надо выполнить. Не просто, а вместе с кучей людей, чьи возможности, способности и энтузиазм… просто-напросто не просчитываются. Понимаете?

Единственная эффективная линия поведения для меня — идти напролом, угрожать, запугивать. Пусть мягко, пусть ставя под угрозу всего лишь карьеру, репутацию и свободу, но только так. Именно поэтому я просто выжидал, пока у Аркадия как-его-тамовича начнут подпекать сроки.