Команда кошмара (СИ)

Впрочем, это сейчас угрожает и самой писательнице, только уже в моих опытных руках, которые, может быть, и неудачно легли, но мне-то за шею не обязательно держаться, можно и просто обнять от души? Раиса хрипит в моих тисках, а её «герои», испуганно переглянувшись, бросают художника на муравейник, отступая от него на несколько шагов. Что-то мне кажется, что она ими не управляет…

Конюхов, глотнув воздуха, пытается орать, но тут снова вмешиваюсь я — уронив писательницу, напрочь голую, кстати, я подхожу к её жертве, тут же залепляя ему пасть густой клейкой слизью. Сумарокова заходится в глухих и сухих рыданиях.

— Повторюсь для альтернативно одаренных! — рычу я на всю поляну, — Отступление от моих приказов грозит зачетом провала! Нападение на члена отряда — грозит смертью! А теперь…

Привести обоих в порядок занимает время, причем немалое. Если полугрузинка довольно быстро успокаивается, поняв, что я не собираюсь вешать всех собак на неё, а заломал лишь потому, что она не подчинилась приказу, то вот с гребаным Глазом проблемы — тому слишком «хорошо» после муравьев. Таз и задница художника представляют из себя сплошное красное пятно, начинающее опухать. Посылаю сестричек за Салиновским, а сам, встав над жертвой (?), капаю на него вязкой слизью.

— Размазывай, — велю я, — Будет меньше болеть.

Конюхов, кое-как встав на ноги, начинает, всхлипывая, размазывать мой «подарок». Тем временем, слегка пришедшая в себя писательница старательно раздалбывает его мольберт табуреткой, не обходя вниманием и кисти с красками.

Идиллия. Особенно когда пришёл растерянный Салиновский, просвещенный своими феечками по самые гланды.

— Зачем я здесь? — тут же опасливо воззвал он ко мне, рассматривающему приходящего в себя художника.

— Среди нас есть преступник, — спокойно поведал я ему, — Он обвиняется либо в убийстве, либо в попытке изнасилования, сечешь? Но так как я никого убивать не имею права, а ситуация требует разрешения, то мы просто парализуем преступника с твоей помощью и оставим на два часа на муравейнике…

Надо ли говорить, что после этого Конюхов, завизжав как поросенок, начал каяться во всех грехах? Делал он это с такой самоотдачей, что Сумарокова почти не успевала что-то добавлять.

Итак, выяснилась следующая картина. Наш работник кисти и мольберта отдыхал в лагере, не зная, чем заняться с утра пораньше. Ему пришла в голову мысль понаблюдать за окрестностями с помощью своей способности. И что же он видит в лесу? Приятнейшее из зрелищ — групповушку. Это изволит отдыхать привычным способом сама Раиса Джумберовна. Тихо, скромно, никому не мешая. Однако, у товарища Конюхова рождается идея, он берет мольберт, краски и идёт прямым курсом на чужой секс, имея целью присовокупиться к кому-нибудь. Желательно к одной из призрачных девушек, потому что они красивы, а вот сама писательница — отнюдь.

Занятая и раздраженная тем, что её отвлекают, девушка грубо посылает пришедшего на огонёк Конюхова, который уже увидел достаточно, чтобы воспылать по самые брови. Мужик, поняв категоричность посыла, с криком, что настолько уродливые как Раиса вообще не имеют права никому отказывать, пытается Акридой овладеть. Благо несложно, ибо она уже была, как бы сказать, в нужной позе и под нужным ракурсом. Мол, заходите, не разувайтесь, у нас можно.

И тут получился забавный казус, потому что растерялась не только сама писательница, но и её фантомы, которые, как мне раньше и сообщали, личностями были вполне цельными и от решений хозяйки малозависимыми. Более того, парочка из них как раз эту самую повелительницу и фиксировала, значительно облегчив Конюхову достижение желаемого результата. Поначалу. Затем до всей этой собачьей свадьбы дошло, что дела идут куда-то не туда, сама Раиса, придя в гнев, ужас и возмущение, наездника скинула, ну а затем, после того как его зафиксировали… увидела муравейник.

Что сказать? Глазу повезло, потому что изначально Акрида искала кусок камня, чтобы пробить ему голову.

— Суду всё ясно, товарищи, — выдохнул я, — Итак, Конюхов, что скажете в свое оправдание?

Сказать он не мог ничего, кроме бессвязных обвинений в сторону закончившей ломать его вещи писательницы. После того, как я пригрозил, что сейчас переломаю ему ноги, Сергей Дмитриевич окончательно расклеился, начав завывать, что «бес попутал». Ситуация была ясна, а вот что делать мне с ней — было не совсем понятно. Пострадавшая отчетливо жаждала крови, а неудачливый насильник страдал из-за погрызенных мудей, смоченных муравьиной кислотой.

Потом разберемся, мне еще искать пропавшего Слона, которого никто не видел. Только вот случай упускать не буду, раз всё сложилось настолько удачным образом.