Команда, которую создал я

А может, Протасов ни о чем таком и не думал. У него хватало и других проблем, я всего лишь один из нескольких десятков его сотрудников.

Катя после некоторого раздумья поддержала меня:

– С точки зр’ения р’аботы, навер’ное, ты пр’ав… А в остальном я р’ада, что ты не уезжаешь, что мы будем р’ядом…

Однако, оставаясь, продолжая работать на прежнем месте, я не собирался отказываться от дальнейшей учебы. Вечерами и по выходным, в то время, когда не виделся с Катей, читал дома по рекламе и маркетингу все, что находил в магазинах и библиотеках, в информационных компьютерных банках, в материалах, привезенных со стажировки в Швеции. Я штудировал и ведущие газеты, журналы. В мое досье попадало все, что имело отношение к рекламе, все, что могло пригодиться мне. Или моим будущим подчиненным.

Позже, подводя итоги, я с удовольствием отметил, что очевидно за это время совмещения практической работы и самостоятельной учебы все-таки приобрел больше, чем получил бы за то же время в Германии. Наладил отношения с коллегами. Добился приличного положения, хорошей зарплаты… Опытный и одновременно молодой.

Но это будет позже, а пока я думал, что и как делать дальше. К программе стажировок с подачи Каримова присоединились еще две фирмы – итальянская и французская. Мой проект дает агентству постоянный и вполне весомый доход. С этой точки зрения я стал одним из лидеров нашего спецотдела. Но уже начинал откровенно не справляться со своей кучей дел. Не спасают ни ночная работа в офисе, ни помощь сотрудников Варсегова из департамента строительства. Да и не мог же я в конце концов свалить всю техническую работу на его людей. Прибыль-то получает наше агентство. Мне нужны свои люди. И нужны они не только для программы стажировок. Изучив рынок зарубежных рекламодателей, положение на нем нашего агентства, я понял, что дальнейшее развитие этого образовательного проекта имеет определенные границы. Мы все-таки не бизнес-школа, не институт повышения квалификации. А эти образовательные структуры в последнее время активизировались. Я начинаю с ними конкурировать – и отнюдь не на своем поле.

Нет, пора, пора заниматься тем, о чем говорил ранее Протасову – обслуживать уже чисто рекламные потребности компаний. Сначала взяться, как и планировалось, за иностранных рекламодателей. А в перспективе и за отечественных. Один только клиент Боковой – «Сладо» – чего стоит! Как же я хотел поработать с ним самостоятельно… Мне даже снились мои рекламные кампании «Сладо». Снилось, как я снимаю для них рекламный ролик.

…Течет шоколадная река. В нее, срывая с себя одежду, бросаются красивые девушки и юноши. Сливаются в одно единое шоколадное целое. Слизывают друг с друга шоколад. Они на верху блаженства. Стонут и плачут. В камеру брызгает шоколадный фонтанчик. Появляется слоган: «Люби «Сладо» страстно…»

Чушь какая-то…

– Кто придумал?

– Я, – отвечает измазанная шоколадом фигура, – самый известный клипмейкер Борзов.

Стоп, почему Борзов? Мы же с Козиным знаем, что этот «творец» обычно вместо рекламы для клиента снимает за его счет «кино» для себя.

– Эй, – кричу, – Борзов, у нас нет контракта, уходи с площадки, у нас нет контракта…

– Не уйду, – кричит в ответ Борзов, – вы все равно мне за все заплатите…

Я беру себя в руки:

– Вызовите рекламного терминатора!

На площадку выходит рекламный терминатор. С двух рук он направляет на Борзова горящие струи новейшего дезодоранта. Борзов визжит диким кабанчиком и вспыхивает, красиво извивается в голубом пламени. Потом лопается. К небу вздымается белый столб перхоти. От Борзова остается лишь лужа смрадного кетчупа…

Я просыпаюсь в поту. Нет у меня никакого контракта со «Сладо». Но когда-нибудь обязательно будет. Обязательно будет.