Команда скелетов

— …и жаркое из свинины, два блюда, и каплуна… мистер Сколлей страшно рассердится, если… — тут она увидела, что один из подручных прикуривает как раз под свисающим концом бумажной гирлянды и взвизгнула: «ГЕНРИ!». Малый подскочил, как ужаленный. Я улизнул на эстраду.

В четверть пятого у нас уже все было готово. Чарли, тромбонист, наигрывал что-то под сурдинку, а Бифф разминал запястья. Поставщики принесли еду в 4.20, и мисс Гибсон (так звали тощенькую: она была профессионалка по части банкетов) чуть не сшибла их с ног.

Для гостей приготовили четыре длинных стола, накрыли белой скатертью, и четыре негритянки в передниках и чепцах начали расставлять тарелки. Торт выкатили в самую середку, чтобы все глядели и облизывались. Он был шестислойный, а наверху — шоколадные жених с невестой.

Я думал, что успею курнуть на улице, но уже после пары затяжек услыхал гудки и гомон — едут, значит. Я еще постоял, пока первая машина не вырулила из переулка за квартал от церкви, потом раздавил сигарету и вернулся.

— Едут, — сообщил я мисс Гибсон.

Она стала вся белая и буквально покачнулась на каблуках. Ей бы выбрать другую профессию — оформлять интерьер, или, скажем, книжку выдавать в библиотеке.

— Томатный сок! — завопила она. — Принесите томатный сок!

Я пошел на эстраду, и мы приготовились. Нам и раньше случалось играть на таких вечерах — это ведь была обычная практика; и, когда открылись двери, мы вдарили рэгтайм на тему «Свадебного марша», — я сам делал аранжировку. Вы можете сказать, что это смахивает на безалкогольный коктейль, и я не буду спорить, но публика заглатывала наш марш на всех празднествах, и здесь эффект был тот же. Гости захлопали, завопили, засвистели, а потом начали трепаться. Но я заметил, что некоторые по-прежнему отбивали ногой такт. Мы были в форме, и вечер, кажется, намечался удачный. Чего только не болтают об ирландцах и в общем-то не зря, но, черт возьми, коли уж выдался случай повеселиться, — они его не упустят!

И все-таки честно признаюсь: когда вошли жених и зарумянившаяся невеста, я едва не запорол первый же номер. Сколлей, в визитке и полосатых брюках, кинул на меня тяжелый взгляд, и не думайте, что я этого не заметил. Я продолжал играть с серьезной миной, и мои ребята тоже — никто ни разу не лажанулся. На наше счастье. Публика, которая почти сплошь состояла из сколлеевских головорезов и их подруг, была, видно, уже ученая. Как же, они ведь наблюдали венчание. И то по залу прокатился этакий легкий шумок.

Вы слыхали про Джека Спрэта и его жену? Так эти выглядели во сто раз хуже. Сколлей почти потерял свою рыжую шевелюру, но у его сестры волосы были в целости, длинные и кудрявые. Однако вовсе не того приятного золотистого оттенка, какой вы можете себе вообразить. А как у аборигенов графства Корк — цвета спелой морковки и все мелко закрученные, точно пружинки из матраца. Лицо у нее от природы было молочно-белое, хотя ручаться трудно — столько на нем высыпало веснушек. И ее-то Сколлей назвал толстухой? Мать моя, да он с таким же успехом мог бы ляпнуть, что «Мэйси» — мелкая лавчонка. Это была женщина-динозавр — ей-богу, она потянула бы фунтов на триста пятьдесят. Все у нее ушло в грудь, и в бедра, и в зад, как обычно бывает у толстых девиц: то, что должно соблазнять, становится уродливым и даже пугает. У некоторых толстушек видишь трогательно симпатичные личики, но у сестры Сколлея и того не было. Слишком близко посажены глаза, рот до ушей, да еще лопоухая. И веснушки эти. Даже сбрось они лишний жир, все равно от такой вывески мухи бы на лету дохли.

Но одно это не вызывало бы смеха, разве что у каких-нибудь недоумков или любителей поиздеваться. Картину дополнял женишок, Рико, и вот тут уж так разбирало, что только волю дай — все бы животики надорвали. Нацепи ему цилиндр, он и то не достал бы до середины ее мощного корпуса. На вид в нем было фунтов девяносто, если намочить хорошенько. Худой как щепка, а физиономия темно-оливковая. Он озирался с нервной улыбкой, и зубы его были похожи на гнилой забор в чикагской подворотне.

Мы продолжали играть.

Сколлей гаркнул:

— Жених и невеста! Дай вам Бог счастья!

А коли Бог не даст, ясно говорил его нахмуренный лоб, так вы то уже постараетесь — хотя бы сегодня.

Все одобрительно загалдели и захлопали. Под конец номера мы сыграли туш, и это тоже вызвало взрыв аплодисментов. Сестренка Сколлея улыбнулась. Да, роток у нее был что надо. Рико глупо ухмылялся.

Пока то да се, гости слонялись по залу, поедая бутерброды с сыром и ломтями холодного мяса и запивая их отличным шотландским виски контрабандным товаром Сколлея. Я сам в перерывах между номерами три раза пропустил по глоточку, и Томми Ингландер был посрамлен.

Сколлей вроде бы тоже повеселел — во всяком случае на вид.

Один раз он подрулил к эстраде и сказал: «Нормально играете, ребята». Услышать это от такого ценителя музыки было очень даже приятно.