Команда скелетов

— Навоз? — Билли всегда отличался сообразительностью, но с чувством юмора у него было похуже. В таком возрасте они все воспринимают всерьез, и я надеюсь только, что он проживет достаточно долго и успеет понять, что относиться так к нашему миру довольно опасно.

— М-м-м, да, но только не говори маме, что это тебе сказал я. Когда флаг высохнет, мы его уберем. Можем даже положить его для верности в ковбойскую шляпу.

— Пап, а мы починим сарай? Новый флагшток поставим? — Впервые за это утро он выглядел озабоченно. Видимо, на какое-то время зрелища разрушений ему надоели.

— Ты слишком торопишься, — сказал я, похлопывая его по плечу.

— Можно я пойду к Бибберам, посмотрю, что там у них?

— Только на пару минут. Они, видимо, тоже заняты расчисткой, а в такие моменты люди иногда бывают здорово злы. — Приблизительно так я чувствовал себя по отношению к Нортону.

— О’кей. Я пошел, — он бросился бежать.

— Не лезь к ним, малыш. И, Билли…

Он остановился и обернулся.

— Помни про провода. Если ты где-нибудь увидишь другие провода, держись от них подальше.

— Ладно.

Я остался стоять, глядя на разрушенный сарай, потом посмотреть на полосу тумана. Мне показалось, что он приблизился, но за это я бы не поручился. Если он приближался, он опровергал все законы природы, потому что ветер — легкий бриз — дул с нашей стороны, и такое было просто невозможно. Туман был белым-белым. Единственное, с чем я мог его сравнить, это с только что выпавшим снегом, ослепительно контрастирует с глубокой голубизной зимнего неба. Но снег всегда отражает тысячи и тысячи алмазных лучиков солнца, а этот странный яркий и чистый туман не блестел совсем. Несмотря на то, что говорила Стефф, туман в ясные дни не такое уж редкое явление, но, когда его много, от взвешенной в воздухе влаги почти всегда возникает радуга. Сегодня радуги не было.

Снова вернулось какое-то тяжелое предчувствие, но не успело оно окрепнуть, как я услышал низкое механическое «чух-чух-чух» за которым последовало едва слышное: «Дьявол!» Механический звук повторился, но человек смолчал. В третий раз за кашляющим звуком мотора последовало: «Чтоб тебя!..», произнесенное тем же тоном. Тоном человека, решившего самостоятельно справиться с трудной задачей и быстро в этом решении разочаровавшегося.

«Чух-чух-чух-чух…»

Молчание.

Потом: «Зараза!»

Я невольно улыбнулся. Звук хорошо разносится здесь, жужжащие бензопилы были далеко, и я без труда узнал не особенно приятный голос моего соседа, известного адвоката и владельца участка на берегу озера, Брента Нортона.

Спустившись ближе к воде, я сделал вид, что просто иду к причалу, выброшенному на наш волнорез. Отсюда Нортона уже было видно. Он стоял на усыпанной старыми сосновыми иглами прогалине у веранды, одетый в заляпанные краской джинсы и спортивную майку. Сорокадолларовая его прическа совершенно потеряла форму, а по лицу стекал пот. Стоя на одном колене, он пытался завести свою бензопилу. Его агрегат выглядел гораздо дороже и солиднее моей модели за 74.95. Там, казалось, было все кроме кнопки стартера, и он безуспешно дергал за трос, добиваясь лишь вялого «чух-чух-чух». В глубине души я даже немного обрадовался, увидев, что на его стол, предназначенный для пикников, упала желтая береза и разломила его на две части.

Нортон снова рванул трос стартера.

«Чух-чух-чухчухчух-ЧОХ!ЧОХ!ЧОХ!..ЧОХ!Чух».

Почти удалось, приятель.

Еще один рывок, достойный Геркулеса.

Чух-чух-чух.

— Скотина! — яростно прошептал Нортон, осклабившись на свою шикарную бензопилу.

Я вернулся вокруг дома, чувствуя себя по-настоящему хорошо в первый раз за все утро. Моя пила завелась с первого же рывка, и я принялся за работу.

* * *

Около десяти кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся и увидел Билли с банкой пива в одной руке и списком, составленным Стефф, в другой. Засунув список в задний карман джинсов, я взял у него банку пива, не то чтобы совсем ледяного, но по крайней мере холодного, и одним глотком махнул сразу половину (редко пиво кажется таким вкусным), потом поднял банку в тосте в сторону Билли.

— Спасибо, малыш.

— А мне можно чуть-чуть?

Я дал ему сделать глоток. Он скорчил физиономию и вернул мне банку. Я допил оставшееся и едва успел остановить себя, чтобы не смять банку посередине. Закон о наценке на бутылки и банки действовал уже три года, но от старых привычек избавляться трудно.

— Она что-то приписала внизу, но я не смог разобрать ее почерк, — сказал Билли.

Я достал листок из кармана. «Никак не поймаю „ВОКСО“ по радио, — написала Стефф. — Может, после бури они не могут выйти в эфир?»

«ВОКСО» — это местная автоматическая станция, транслирующая рок-музыку в длинноволновом диапазоне. Станция передает из Норвэйя, что примерно милях в двадцати к северу, но это почти все, что берет наш старый слабенький приемник.

— Скажи маме: «Может быть», — поручил я Билли, предварительно прочитав ему сам вопрос. — И пусть она попробует поймать Портланд на коротких волнах.

— О’кей. Пап, а мне можно будет поехать с тобой в город?

— Конечно. И тебе, и маме, если она захочет.

— О’кей. — Он бросился к дому с пустой банкой в руке.