Команданте

Сразу по возвращении на главную базу, пока разбирали и складировали добытое, Че и Вася засели за послание из Санта-Круса. Неизвестный автор, судя по всему, высокопоставленный офицер, намекал на недовольство кадровых армейцев президентом и новым командованием после смещения генерала Овандо, и предлагал сепаратные переговоры.

— Что думаешь, chico?

— Среди военных есть разные люди, возможно, кто-то и способен на такое, — раздумчиво протянул Вася. — Тем более Санта-Крус всегда фрондировал против Ла-Паса.

— Было бы здорово устроить небольшой переворот, но это может быть липой.

— Угу, написать можно что угодно. Вот если бы они сделали нечто в нашу пользу, после чего уже не отыграть назад…

— Знаю! — вдруг улыбнулся Гевара. — Пусть они передадут тысячу винтовок рабочей милиции!

— Класс! — Вася на радостях хлопнул старшего товарища по плечу. — В любом случае мы в выигрыше!

— Тогда пиши ответ. Согласие, винтовки и пусть присылают на переговоры не меньше чем полковника, а то знаю я этих «свободных офицеров».[28]

Закончив с писаиной, касик навестил Габриэля — укусы нагноились и Моро, врач-кубинец, запер его до утра в импровизированный госпиталь.

— Все в порядке, парень, — улыбнулся бледный парагваец, — этот коновал вычистил раны и обколол меня антибиотиками. Через недельку буду как новый. Ты лучше скажи, что там наш человек в Тарате?

— Пока не знаю. Во время боя его контузило, он оставался в амбаре с остальными пленными, надеюсь, скоро выйдет на связь.

— Ну, хорошо, если так.

Он поговорили еще о добровольцах их рейнджеров, которых надлежало раскидать по разным лагерям под надзор и если они выдержат испытательный срок, использовать как инструкторов.

Подсчитав трофеи, Римак испытал хозяйственный оргазм — тысяча винтовок! ботинки! пулеметы! аптечки! снаряга! форма! патроны штабелями ящиков! компасы! мины и минометы! часы! гранаты! фонарики! Несколько омрачал радость приказ отдать все маузеровские патроны, винтовки и пулеметы под него рабочей милиции, но все равно, добытого было столько, что глаза разбегались, а руки непроизвольно загребали воздух. Вася же больше всего кайфовал от добытых на складе радиостанций PRC-25 — пяти в автомобильном исполнении и восьми носимых. И пусть половина из них покоцана взрывами, на крайний случай пойдут на запчасти, зато с остальными можно резко поднять управляемость в бою! Черт с ней, что она весит шесть кило — это пустяк по сравнению с возможными выгодами!

Почти такую же эйфорию штабных быстро обломал Че, напомнив о косяках и потерях, в особенности его внимания удостоились оба устроивших затор водителя. Но все равно, Хоакин, Катари, Искай, Габриэль — все радовались. В конце концов Гевара обвел всех суровым взором и скомандовал:

— Прошу всех встать.

Штабные, недоумевая, поднялись со скамеек.

— За успехи в планировании и проведении, а также за героизм на поле боя произвожу Тупака Амару в команданте.

С этими словами Че достал из кармана две вышитых на черно-красных ромбах звездочки и пристроил их на плечи оторопевшему касику.

«Ну офигеть теперь. Команданте в двадцать пять лет, вряд ли моему здешнему телу больше».

— Качать команданте! — первым опомнился Инти.

Васю со смехом выволокли наружу и принялись подкидывать под изумленными взглядами партизан. Взлетая вверх, он ощущал легкое головокружение и хохотал, нелепо взмахивая руками и ногами. Когда качание закончилось, его чуть было не уронили на землю, но удержали, а стоило выпрямиться, подошел и обнял Че:

— Береги себя, chico, нам еще брать весь континент!

И сильнее головокружения ударила мысль о том, что все это происходит 9 октября 1967 года, в день, когда вот этот патлатый чувак со смеющимися глазами и редкой бороденкой был расстрелян в Ла-Игере…

Вася обнял Гевару.

— Не боись, abuelito, мы еще дослужимся до маршалов!

Глава 7 — Знакомство с генералом

Формально октябрь в здешних краях — весна, но климат тут как эмоции Чака Норриса, почти без изменений. Проснешься утром и не разобрать, что за сезон, разве что зимой посуше, а летом потеплее, градусов на пять. Но если не нравятся стабильные плюс пятнадцать и хочется встречи с колотун-бабаем, то вон встают пики Западной Кордильеры. Стоит забраться повыше и будет натуральная высокогорная тундра, где спокон веку индейцы вымораживали влагу из собранного картофеля. Или там же, даже не забираясь высоко, дождаться сильного ветра и настоящего мороза, минус двадцать запросто. Холодно? Поверни на восток, где склоны плавно переходят в долины Рио Ичило и других бесчисленных речек, несущих воды среди влажных тропических лесов к саваннам Орьенте и Санта-Круса и дальше, к великой Амазонке. Причем что до мороза, что до жары — километров сто по прямой, а тут, в середке, на плоскогорье, почти всегда одно и то же.