Команданте

— Это не мешает вам вкладывать в арабские и африканские режимы, социалистические только по названию.

— Есть такое слово — геополитика, — наставительно произнес «дипломат». — И мы преследуем наши геополитические интересы.

— Вот именно. Взгляните на нашу борьбу с этой точки зрения, не как на установление социализма в одной или двух «малозначительных» странах, а как на попытку вышибить Америку с ее же заднего двора.

Вася разливался соловьем — большая, сильная и богатая Америка имеет все возможности если не задавить СССР, то существенно подпортить ему жизнь. «Два, три, много Вьетнамов» сильно снизят давление на Советы, тем более если удастся революция в масштабе континента.

А левая, антиимпериалистическая Южная Америка — как бы не последний шанс потрясти и даже разрушить устои несправедливого мира. Капиталисты создают общество потребления, всеобщего благоденствия, как противовес революции, выкачивают мозги и ресурсы из третьего мира, закрепляя свое привилегированное положение. Своих же рабочих закармливают до одури, постепенно расширяя сферу «золотого миллиарда», заменяя старые цепи пролетариата на новые, золотые. Потребительское общество развращает всех, предельно загружая на работе и забивая интеллектуальную деятельность вне работы белым шумом — телевидением, пустыми журналами, глупейшими развлечениями (про интернет с тик-токами, компьютерные игры и соцсети Вася, по понятным причинам, умолчал). Это общество негуманно, оно унижает и деформирует всех, но сытые до отупения люди не смогут восстать против этого порядка. Чистенький благоустроенный свинарник с автоматическим кормлением, чесалками и даже успокаивающей музыкой — только для людей.

Кузнецов, машинально крутя в пальцах авторучку, выслушал всю страстную речь и серьезно спросил:

— Сколько у вас сейчас бойцов?

— Свыше тысячи.

— И вы хотите сделать континентальную революцию с тысячей людей?

— С тысячей и Че Геварой. Как когда-то освободила Италию «тысяча» Гарибальди. Как там, iz iskry vozgoritsa plamya? Че — новая волна. Прямое индивидуальное действие, личная ответственность. Что вы можете предложить взамен этого молодого порыва? Наглухо застегнутых партийных секретарей? Сколько из них моложе хотя бы сорока лет? Вот был у вас этот… Semitch.. Tchsh…

— Семичастный. Но давайте оставим наши проблемы, мы решим их сами. Скажите, вы были на Кубе и общались с людьми. Вы не почувствовали массового недовольства?

— Там пока живут бедно и плохо, недовольство, конечно, имеется, — не стал скрывать Вася. — Но люди жизнерадостны и верят Фиделю, а для тех, кто резко против всего в ста пятидесяти километрах есть Флорида.

— У нас некоторые аналитики видят на Кубе угрозу мятежа по венгерскому образцу.

— Новая Венгрия у вас под носом, здесь, в Чехословакии.

Авторучка Кузнецова выскользнула, но он резким движением подхватил ее, не дав шлепнутся на блокнот.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Смену руководства. И слишком резкий поворот политики КПЧ.

— Дубчек?

«А ведь они имеют информаторов в ЦК компартии Кубы. И наверняка знают о звонке из дома Селии».

— Скорее всего. Любой резкий поворот опасен, а если упустить управление, то вдвойне и втройне.

— Новотный — сталинист, застегнутый, по вашему определению. Так что же вы предлагаете сказать застегнутым?

— Чтобы они расстегнулись. Постепенно. Если реформаторам передать власть не сразу, а за год-другой, все пройдет гораздо спокойнее.

— Не страшно, вокруг страны Варшавского договора. Войска вводить нежелательно, но такая возможность есть.

— Второй Венгрии вам никогда не простят. Это раскол по всему миру, колоссальный удар по престижу СССР. И выйдет, как в старом боливийском анекдоте про Пас Эстенсоро, когда в камере тюрьмы в Ла-Пасе сидят трое: «Ты за что сидишь?» — «Я был против славного президента Паса! А ты за что?» — «А я был за славного президента Паса! А ты?» — «А я и есть славный президент Пас!»

Кузнецов вежливо посмеялся, но в глубине глаз холодно блеснуло сталью.

— Вот замените Ла-Пас на Прагу, а Паса на этого, как его…

— Дубчека.

— Да, Дубчека. Пусть лучше капиталисты студентов в Париже лупят, чем русские стреляют по чехам.

Сумбурные предсказания Красного мая гость выслушал, но мыслями витал далеко. Включился только когда Вася предрек отставку де Голля в результате одновременных студенческих выступлений и всеобщей забастовки, да еще ни к селу, ни к городу потребовал отстранить Гагарина от полетов. Напоследок Кузнецов черкнул несколько строк в блокноте и откланялся, сославшись на занятость и протокол — всех объехать, всех поздравить.

После его ухода остался рождественский презент — корзина с фруктами, в том числе с давно забытыми яблоками. Вася хотел было впиться в них зубами, но понял, что взмок как мышь и отправился принимать душ и переодеваться.

Стоя под тугими струями он невесело думал о состоявшемся разговоре: