Команданте

Мы с Лулу – равноправные партнёры. Идеальное сочетание минусов и плюсов. Хотя, конечно, в этом мире не всё так ровно и гладко, как хотелось бы самым отважным мечтателям. Но мир двоих, страсти в постели и творческие экслибрисы – если он располагает к полному доверию и исчезновению всех страхов – то это лучшее, что может спасти нас от факта оказаться в людском море, в шаге от пропасти. Я никогда не отпущу твою руку, Лулу, ты моё сердце, ты моя душа. Мы песня в унисон, мы одно дыхание на двоих, все твои движения тела во мне отзываются несказанным сладострастием. Мой Божий подарок, принесший в мой мир божественные воспоминания о двух телах в одном, когда каждый может дать мощные движения страсти во всём теле, когда не нужно думать, что этот любимый человек может тебя променять на кого угодно. Единое не делится на многое, оно постигает самое себя в двух телах с едиными желаниями. Во взаимном уважении, нежности, ласке, заботе, полёте в ночном небе, рука в руке. – Зай, ты сегодня выглядишь немного устало. – Лу, ты тоже. Может будем просто наслаждаться друг другом, не думая ни о чём? Я видел сегодня, как ты стояла у окна ночью и плакала. Так нельзя, ты женщина, ты создана для радости. Думай так, что ты ждёшь ребёнка. Разве можно тогда изводить себя слезами печали? – Алек, это не страх, а муки творческой натуры. Как и у тебя, у меня бывают перепады настроения, и часто это – когда я замечаю, что ты уделяешь мне недостаточное внимание. Хотя, я сама знаю, что это не так, что всё твоё внимание сосредоточенно на мне. Но это лишь ревнивый голос моей женской природы. Мне самой приятно осознавать, насколько я глубока и непознаваема для тебя. Прямо голова кружится, как ты предан мне. Мы позавтракали, помыли посуду, навели порядок в комнате и пошли гулять по утренней Гаване. Стояла чудесная погода, вдали гудел военный корабль, минуту спустя девственное небо раскрасил белым самолёт. Автомобили старых советских моделей придавали всему этому особую пикантность и послевкусие прошлых воспоминаний. Вновь нам встретился Сергей Иванович. Он был не брит, глаза впали, руки нервно теребили какую-то папочку. Поздоровались. На Лулу он даже не взглянул. – Алехандро, амиго, а вы обманщик. Я никак не отреагировал на подобный блеф. Этот нервозный служилый начинал вызывать отвращение. Он чего-то сильно боялся. Настолько сильно, что потерял связь с реальностью и живыми людьми. Интересно, этот русский понимает где он находится и для чего? – Сергей, что сподвигнуло вас так подумать? – Тогда, что ваша программа начала сдавать свои поступательные позиции. Понимаете, о чём я пытаюсь я вам сказать? – Я так понимаю, что-то вас сломало? Лицо Сергея Ивановича приобрело окраску спелого томата. К слову, здешний материк – их родина происхождения. Смехота. – Да нет, мой дорогой друг, это не я сломался, а пришла в негодность ваша идея изменить мир. Люди перестают воспринимать ваши революционные в кавычках потоки энергии. Да, они всё ещё в некотором количестве заражаются радостью и желанием забыть всё плохое, что было с ними, но, большое «но», прямо неприлично большое – ваша программа замедлилась в самой себе. Она затаилась, она в великих раздумьях. – Всё верно, Сергей Иванович, она построена на человеческом сознании, а кому из людей хочется всегда и непрерывно радоваться и веселиться. В чём радость, если она – единственная, что только дано человеку? В чём тогда её ценность и величие? – Однако мы рассчитывали на совсем другое. – На рай на земле? – Я не верю в Бога. – А зря. – Что вы имеете ввиду? – Только то, что мир должен состоять из белого и чёрного, и даже в большинстве своём – из серого, иначе всё драгоценно окаменеет и превратится в идеальное сокровище, не доступное никому. – Тогда зачем вы обещали обратное? – Что вы имеете ввиду? – То, что уже не будет власти денег и безудержной глобализации. Что мир освободится от оков пропаганды и Уолл-Стрита. – Сергей Иванович, кто я такой, чтобы ластиком стирать весь мир? Побойтесь богов, вы безумец, и все те – кто желает то, о чём вы говорите здесь нам с Лулу. – Тогда убирайтесь вон из этого острова и из этого города, мошенник! Вы одурачили всех и вся, а сейчас стоите здесь и нагло смотрите на меня, когда на моём лице нет ни покоя, ни единого слова в ваше оправдание! Мы впустую потратили на вас драгоценное время! – Я учёный, но не Бог. Абсолютное добро противопоказано этому миру. Кто тогда скажет, что такое счастье? Кто после слёз улыбнётся? Кто после прощания с близким – увидит новую жизнь и порадуется ей? – Алехандро, амиго, миру необходимо… – Офицер, мир развивается по своим законам. По своим уникальным законам действия и противодействия, страха и блаженства, минуса и плюса. Единственное, что в наших силах – это улучшать его в нас самих, и тогда мир станет на капельку лучше и чище. А искусственно вмешиваться в головы, не в наши головы, то это не иначе как садизм и уродство. – Значит, всё кто творят революции – уроды? – Не мне вам говорить об этом, Сергей Иванович. Вам виднее. Я не хочу рушить ваши иллюзии. – Прощайте, Алехандро. Нам не о чем больше говорить. – Я рад этому. Пойдём, Лулу, мир не так плох, как это кажется некоторым. Мы шли по улице, между тротуаром и дорогой, и этот промежуточный отрезок ничуть нас не смущал. Всегда можно выйти на тротуар, где много разных лиц. Всегда можно выйти даже на дорогу, чтобы пощекотать свои нервишки, услышать вопль клаксонов и скрипа тормозов. Без разницы, где идти и куда, если мы вдвоём и мы знаем что такое любовь и для чего мы нужны друг другу.